Подобно юным спортсменам, Хэнк был одет в облегающую майку без рукавов и черные штаны. На лбу у него красовалась оранжевая повязка с надписью «„Бронкос“ — чемпион!»
— Как палец? — спросил Хэнк, отходя от тренажера и направляясь ко мне и моему терминатору.
Я заметила, что все мужчины, присутствующие в зале, обладали характерной, довольно странной походкой. Он шли, смешно разводя коленки и покачиваясь из стороны в сторону так, словно у них была назначена дуэль с Гэри Купером[28].
— Просто замечательно, — ответила я и кинула на Бластера исполненный боли взгляд, — вчера меня укусил ядовитый паук.
Бластер ничего не ответил — он уже направлялся к тренажеру, издалека напоминающему дыбу. Хэнк Доусон виновато улыбнулся.
— Ты уверена, что нормально себя чувствуешь для таких занятий? Вчера Элвэй здесь выбил себе плечо. Честно говоря, сильно удивлен, что ты здесь.
— И тем не менее, — слабо ответила я.
Хэнк ухмыльнулся.
— Ты же знаешь, здесь все ненавидят рестораторов.
— Начинаю думать, что прийти сюда было большой ошибкой, — ответила я.
— Эй ты, Голди! Положи голову на эту штуку! — взревел Бластер.
Несколько мужчин тут же с интересом уставились на меня. Я почти побежала к тренеру.
— Кажется, вы не понимаете… Я поясню свою мысль…
Бластер указал на тренажер жестом, в котором была какая-то неумолимость, — так наверное Бог изгонял Адама из Рая.
— Качай пресс, — прогрохотал Бластер.
— Понимаете, — сказала я, ощущая мелкую дрожь во всем теле, — меня укусила черная вдова…
Несчастный палец вроде бы не болел.
— Поздравляю! А теперь начинай.
Мой тренер не любил много болтать.
Мне пришлось перейти к упражнениям. Расположившись на тренажере так, что ноги оказались у меня выше головы, я подумала, что это нечестно. Почему нельзя было начать с горизонтального положения?
Затем следовали подъемы ног (я проделывала их со скрипом), кувыркание на турнике, приседания, упражнения на растяжку ног, качание пресса на скамейке и многое другое.
Мне казалось, я умираю. А точнее, уже умерла и попала в ад. Мое лицо приобрело нездоровый коричнево-красный оттенок. Палец болел. Струйки пота стекали по лбу, а кофта насквозь промокла. Бластер сказал, что мы почти закончили и в следующий раз у меня должно получиться лучше. Я подумала, что следующего раза не будет.
Под конец моих мучений в зал вошли Эгон Шлихтмайер и Магуайр Перкинс. Я вдруг поняла, что могла попытаться встретиться со Шлихтмайером в школе. После такой тренировки мне нужно было не меньше недели на то, чтобы прийти в себя. А точнее — неделя лежачего отдыха и месяцы восстановительной терапии.
