После этого Нисса смежила веки, прошептала просьбу о позволении… и вдруг, в каких-то несколько секунд, над травой, отмечая «могилу» Гидеона Джуры, ПОДНЯЛСЯ МОГУЧИЙ ДУБ!
Все молча замерли, восхищаясь чудом, и опомнились лишь немалое время спустя.
Наконец Аджани заговорил:
– Не стоит ли одному из нас сказать что-нибудь?
Нисса бросила на него хмурый взгляд и повернулась к дубу, словно бы говоря: «Я только что сказала очень и очень многое».
Аджани кивнул, признавая ее красноречие, однако явно по-прежнему полагал, будто без настоящих слов тут не обойтись. Он перевел взгляд на Чандру, но пиромант поспешно качнула головой из стороны в сторону. Она была просто ошеломлена, и слов у нее не находилось.
– Мне будет очень не хватать друга, – глухо проговорил Джейс.
От этой простой надгробной речи у Чандры перехватило дух. Что есть сил закусив губу, она почувствовала на языке медный привкус капельки крови.
Но тут выступившая вперед Уатли объявила:
– В честь Гидеона Джуры я сложила стихи.
Чандра едва ли не в ужасе переглянулась с Джейсом и Ниссой.
«Уатли, едва знавшая Гида, сочинила в память о нем стихи?»
Однако Сахили Рей взглянула ей в глаза, словно бы говоря: «Дай ей шанс».
И Уатли начала – запела, хотя и назвала свое сочинение стихами. Да, по крайней мере, петь она умела. К пению у нее был талант – в смущение оно не повергало. Голос ее оказался чистым альтом – успокаивающим, уютным, однако не нагоняющим дрему. Он действовал, будто врата, ведущие Чандру и остальных к значению, к смыслу…
Герой погиб, победе жизнь свою отдав.
Скорбим о нем. Смела, разбила нас беда.
Скорбим мы не о том, кого толпа поет,
И будет вспоминать – торжественно, раз в год.
Ни корысти, ни славы себе не ища,
Нес он наши сердца, как корабль по волнам.
Наши души от страха герой защищал,
И утраты слезами не высказать нам.
Герой великий пал, враг сгинул на века,
Но чересчур цена триумфа высока.
У них есть символ, их избавивший от бед.
А как нам жить? Ведь с нами друга больше нет…
Ни корысти, ни славы себе не ища,
Как корабль по волнам, он сердца наши нес.
Наши души от страха герой защищал,
Что мы можем ему предложить кроме слез?
Им уже не изведать его доброту.
Нам он друг. Пусть легенды о нем возрастут,
Превращая героя в ходячий доспех,
Мы ж запомним улыбку и искренний смех.
«Как же такое возможно? Она ведь не знала его… не знает ни нас, ни меня… Как же ей удалось столь точно ухватить образ нашего Гида? Как ей удается… выразить песней… то, что у меня на сердце?.. Как ей удается выразить песней мой стыд, мое чувство вины?»
