Не отвечать Бейлу было очень трудно, но не обращать внимания на мольбы Ренн было куда сложнее. Тораку еще никогда в жизни не было так тяжело. Ему невыносимо хотелось крикнуть, ответить ей, подать хоть какой-нибудь знак, который поняла бы только она одна… «Уходи, уходи назад, в лагерь, – безмолвно молил он ее. – Я не могу этого вынести».
Бейл положил руку Ренн на плечо:
– Идем. Его либо здесь нет, либо он не хочет, чтобы мы нашли его.
Она сердито стряхнула его руку. Но когда Бейл молча двинулся по направлению к стоянке, через некоторое время последовала за ним.
Торак еще немного подождал, пока не удостоверился окончательно, что они ушли, а затем медленно побрел по воде назад, к берегу. Ноги у него онемели от холода. Он натянул башмаки, но почти их не чувствовал. Из раны на груди сочилась теплая кровь. «Вот и хорошо, – думал он, – пусть течет».
Он не дал себе возможности толком прийти в себя и снова побежал вдоль берега вверх по течению реки; бежал он так, словно за что-то себя наказывал, словно хотел совсем лишить себя способности думать. Но все же в конце концов был вынужден остановиться и перевести дыхание. Ноги не держали его, и он мешком сполз по стволу росшего на опушке дерева. Вскоре должно было взойти солнце. В отдалении слышался лай собак.
Вдруг Торак обнаружил, что по-прежнему сжимает в руке тот камешек, который вытащил у Ренн из мешочка с целебными травами. Некоторое время он тупо смотрел на пунктирные линии, которые, как он привык считать, являлись меткой его племени; теперь они были просто пятнами охры, лишенными всякого смысла.
«Это тот, прежний Торак считал метку племени Волка своей», – мрачно сказал он себе.
Только теперь ему стало ясно, что последние полмесяца он всего лишь играл в изгнанника, выискивая любой предлог, чтобы оставаться поближе к племени Ворона. Он вел себя как тот молодой лось, жалобными криками звавший свою мать. Если он, как и тот лось, не научится выживать в Лесу самостоятельно, то непременно погибнет. Нет уж, он, Торак, подобной ошибки не совершит!
Пальцы его невольно стиснули камешек, украденный у Ренн. «Оставь его. Оставь все это в прошлом».
Он сунул камешек в развилку дерева и бросился бежать.
* * *
Туман каплями оседал на листьях папоротника; он был такой густой, что казалось, будто листва дерева подернута инеем. Камешек, оставленный Тораком, уютно устроился в развилке коричневых ветвей.
Самец косули вышел на поляну и принялся щипать траву. Запела малиновка. Проснулся черный дрозд. Всходило солнце, разгоняя ночной туман.
