После этого ее заставили сесть на корточки между корнями сосны. Мужчины сурово поглядывали в ее сторону. Одна девочка плюнула ей в лицо. Ренн потянулась к свистку на шее, но заметила, что молодой Зубр за ней наблюдает, и засунула свисток поглубже под безрукавку.
На стоянке снова наступила тишина, но Зубры разговаривали, используя жесты, значения которых Ренн не понимала. Она вспомнила, как на стоянке Воронов ссорились и играли детишки, собаки рыскали в поисках объедков, а Фин-Кединн рассказывал у костра свои истории, и у нее от тоски заныло сердце.
«Фин-Кединн, помоги. Подскажи, что мне делать».
И тут она вдруг отчетливо вспомнила, как в одно морозное утро, много зим тому назад, Фин-Кединн отвел ее в Лес, чтобы она испытала свой новый лук.
Она не хотела вылезать из спального мешка, но дядя сидел у костра, грел руки и ждал ее.
Они шли по хрустящему снегу, их дыхание превращалось в белые облачка. Фин-Кединн нашел следы и рассказал ей, как их читать.
– Когда олень знает, что за ним охотятся волки, он идет гордо, высоко поднимая копыта. Так он говорит волкам: смотрите, какой я сильный. Не нападайте на меня, я могу дать отпор! – Дядя посмотрел на нее своими голубыми глазами, и она поняла, что он говорит не только про оленей.
Ренн вцепилась в корни сосны обеими руками. Фин-Кединн был прав. Нельзя сидеть и смиренно ждать, пока Зубры решают ее участь.
– Что вы там обо мне говорите? – громко, так что было слышно на всей стоянке, спросила она.
Зубры посмотрели в ее сторону и перестали жестикулировать.
– Если решаете, что со мной делать, скажите мне. Не говорить мне – несправедливо.
Вождь Зубров встал на ноги:
– Зубры всегда справедливы.
– Тогда говорите со мной.
И тут в первый раз за все время подал голос вождь племени Рыси:
– Кто ты?
Ренн тоже встала:
– Я Ренн из племени Ворона. И я колдунья.
И, сказав это вслух, Ренн сразу поняла, что это правда.
– Женщины не могут быть колдунами, – ехидно заметил Зубр, который точил топор. – Это против Обычая. Я покажу вам, какая она колдунья!
Он подскочил к Ренн, чтобы сорвать у нее с шеи свисток.
– Держись подальше! – предупредила Ренн. – Это колдовская кость для призывания духов!
Зубр отдернул руку, как будто Ренн его обожгла.
Ренн приложила свисток к губам и дунула.
– Никто из вас не может услышать его голос, – сказала она. – А я могу. Эта косточка говорит только с колдунами и духами.
Теперь она привлекла внимание всех людей на стоянке.
Ренн запрокинула голову к звездам и прокаркала по-вороньи. Потом подняла руки и показала татуировки в виде ломаных линий на внутренней стороне запястий.
