Но это все фальшь. Даже этот иллюминатор ненастоящий, всего лишь экран, проецирующий то, что видят внешние камеры. Искаженный взгляд. Михаила смотрел на космос не своими глазами, всю свою жизнь видел ли он хоть что-то сам? Понимал, или просто выдумал, что понимает? Быть может истина там, за тонкой стеной. Не проще ли выйти к ней. Оказаться лицом к лицу, без этой дурацкой защиты. Вернуть вселенной её главный подарок.
После странного помутнения в медотсеке, Алиса все же смогла провести процедуру, но получила те же данные, что и раньше.
Любовь.
Они проверили все, исключили ошибки, выяснили, что сигнал поступает не с корабля, что это не ошибка внутренних систем. Но они так и не нашли источника. Говоривший с ними словно был повсюду. Был внутри каждого из них.
Оно бьет их в спину, талдычит одно и то же, будто пытается заставить понять, как важно любить. И у него это получается. Что ответить, если твой язык бесполезен? Что сказать, когда голос твой не будет услышан?
«Только дела имеют значения» — подумал Михаил. Слова пришли сами собой, будто воспоминания из далекого прошлого. А с ними вернулись и те, кого он любил когда-то. Любит по-прежнему. Мать, отец, дочь. Их образы так ярко стояли перед глазами. Они все были рядом с ним. Живые, настоящие. Сомнения развеялись разом. Конечно, его чувства и тогда и теперь настоящие.
Движение рукой, будто отмахнулся от мухи. Образы послушались.
Он уселся в кресло, запустил на панели громкую связь и отчеканил в микрофон:
— Всем собраться в комнате отдыха через полчаса. Это касается каждого.
Его собственный голос, неузнаваемый, такой чужой пронесся по отсеку.
Все решиться очень скоро. Оно получит их ответ.
* * *
В комнате отдыха тесно. Сидит только Алексей, четыре других кресла пустуют. Люди жмутся к стенам искусственного дерева, тяжело дышат, смотрят друг на друга влажными глазами. Молчат.
Михаил входит. Алиса поворачивает голову, смотрит на него выжидающе. Никто не решается спросить для чего командир собрал их. Но в их глазах он читает понимание. Они ждали этого уже давно, но им было страшно, страшно и ему.
Пять минут он разглядывает их лица, молясь, чтобы хоть один высказался, взял слово, чтобы остановить… хотя бы немного притормозить грядущее, но они молчат, для их ответа, уже не нужен язык.
Только дела имеют значение.
Легкая вибрация в спине. Они все чувствуют её. Он знает это, ощущает, как они, видит, как они, и хочет плакать, до того близок ему каждый из них. Он смотрит на Алису и представляет, что мог бы потерять её, что она могла умереть, как его дочь. И в лице девушки он видит свою кроху и слезы текут по щекам.
