Язык не совершенен, но как орудие он всесилен.
— Простите, Миша, — она впервые на его памяти говорила с ним на «ты». — Простите, что не сказала вам первым.
— Ничего, — прошептал он, по-прежнему сжимая тонкое тело в объятьях.
— Почему? — спросил он. — Почему оно передает нам это слово?
— Я не знаю, — она пожала плечами. — Наверное, вы будете смеяться, но у меня есть догадки.
— Не буду, обещаю.
— Глупо звучит, я ведь не верю… — неуверенно ответила она.
— Вы думаете, что это Бог?
— Я не нахожу другого объяснения.
Михаил хмыкнул, и Алиса как будто закрылась в миг. Она не покинула его объятий, но он физически ощутил, как от неё повеяло холодом.
— Ну вот, — с фальшивой обидой сказала она. — Вы не думайте, я никогда не была религиозной, но в этой ситуации. Может… если представить, что он все-таки существует. Может его послание это и есть откровение?
— Алиса… Глас божий? Вы это серьезно?
Она опустила голову.
— Глупость. Я знаю.
Михаил вдруг почувствовал, что еще недавнее непонимание происходящих событий после открытия Алисы кажется ему фальшивым. Словно сегодняшнее объяснение всего лишь выдумка девушки, беспомощная попытка подвести логичное обоснование к происходящему. Все в один миг показалось ненастоящим: чувства Алисы к нему, к Гене, быть может даже к Алексею, передача данных через вибрации в позвонках, его же глупая увлеченность девушкой и необъяснимая братская близость к мужской части экипажа.
— Если это бог, — сказал он. — То он лжец.
— Почему? — спросила она, кладя голову ему на грудь.
— Вы не любите меня.
Она вскинула голову и подняла на него глаза, в них стояли слезы.
— Простите меня, — прошептала она. — Я правда люблю вас, но я и люблю всех остальных. Даже Марину, даже Джесику… Я знаю, так быть не должно…
— Никто не знает, как правильно, — ответил он, прижимая её к себе.
Михаил хотел было освободить её, но вдруг почувствовал вибрацию в спине, на этот раз она оказалась сильнее чем раньше. Он даже скривился от боли.
— Это оно, — прошептал он. — Оно говорит со мной.
Алиса высвободилась.
— Скорее, ложитесь сюда.
Но у него потемнело в глазах. Слабость охватила все тело, и последнее, что он увидел, приближающийся к глазам гладкий пол отсека.
Удара он не почувствовал.
* * *
Через панорамный иллюминатор Михаил разглядывал далекие звезды, на деле быть может не такие уж и мертвые, как он думал раньше. Впрочем, ведь все это тоже жизнь, самая настоящая. Если в каждой из них те же элементы, что сформировали нас, то разве удивительно, что они говорят с нами? Непостижимая бездна впервые была так близка к человеку, говорила с ним. Больше не чужеродная. Как никогда Михаил ощущал свою ничтожность перед ней. Это повторялось каждый раз, уже третий его полет, а он по-прежнему не свыкся с этим ощущением. Они словно бактерии, укрывшиеся в капсуле, которая позволила им выйти за пределы организма. Микробы, зараза, столь примитивная, что решила будто может распространиться дальше.
