Вышли мы из вагона следующей ночью.
Одинокие постройки станции неясно выступали мрачными глыбами в предрассветном мареве. Дальше, за станцией, чуть виднелась кромка леса. Дядя Вася почему-то назвал это пустынное и глухое место районным центром. Очень холодно. Поминутно тянет на зевоту, а когда я зеваю, то челюсти сводит и мускулы мелко дрожат.
Василий Никанорович сделал несколько взмахов руками, как на зарядке, и со смаком произнес:
— Эх, до чего же хорошо здесь! Воздух-то какой! Благодать!
Но я не разделяю его восхищения. Сейчас я отдал бы многое, чтобы очутиться в Москве, в своей комнате, под теплым одеялом и на мягкой подушке. Смотрю на Витьку. Его тоже выламывает, он то и дело тянется и зевает.
— Сам городок отсюда километрах в полутора, на западной стороне реки, — сказал дядя Вася, показывая рукой на темнеющую кромку леса. — Мне туда так и так надо заходить, а вам лишний крюк совсем делать незачем. Наша деревня Еремово находится в противоположной стороне.
И дядя Вася показал на восток, где над горизонтом все больше светлело небо.
— Вы обратно через станцию пойдете? — быстро сообразил я, решив немного вздремнуть где-нибудь здесь, на станции, пока дядя Вася ходит в город.
— Речь идет не обо мне, о вас. Я из города пойду прямой дорогой, а вам нечего зря время терять — отсюда и валяйте напрямик.
Василий Никанорович по-деловому произвел расчет: четырнадцать километров пути до Еремова, по четыре километра в час, — три с половиной часа; два привала, малый — пятнадцать минут, большой — полчаса, — сорок пять минут. Он еще посмотрел на часы и, что-то подсчитав в уме, добавил:
— Я вас точненько на последнем километре догоню. У меня ноги тренированные.
Он уже совсем собрался уходить, но вдруг вспомнил:
— У вас рюкзаки не сильно наполнены, а тренироваться лучше с большим грузом. Да и мне неудобно с двумя местами. Давайте вот эту стопку книг разделим на три части. Я свою как-нибудь заложу в чемодан, а вы — по рюкзакам.
Пришлось и на это согласиться. Пока мы запихивали книги, я тоскливо обдумывал наше положение. Витька, видимо тоже мучительно искавший выхода, обратился к дяде Васе:
— А как же мы пойдем? Ведь дороги-то не знаем.
— Как это не знаете? — удивился тот. — А карта, а компас?
Мы стояли молча. О том, как пользоваться картой и компасом, мы имели весьма смутное представление, хотя и слушали когда-то в классе объяснение учителя. Кроме того, на нашей карте не было не только деревни Еремово, но даже и этой станции, и самого районного центра. Я развернул перед Василием Никаноровичем наше сокровище. Он чиркнул спичкой и, освещая карту, склонился над нею.
