. — Ты ведь музыкант, понимаешь поболе других. Тебе разве не приятно знать больше других? А? Ну-ка, скажи». — «И то правда», — покрутил я головой и растерянно почесал затылок.
«А читать и писать, — продолжал жупник, — это куда лучше, нежели музыка и бас. Сейчас, дорогой мой, тяжелые времена. С каждым днем нас все больше и больше, земли у нас мало, а нам на ней все теснее!»
«Все это барские выдумки, — прервал жупника наш сосед, коротыш Каноник. — А мы не желаем, чтобы наши дети господами стали. Не желаем и все. Почет и уважение господам! Мы господство им дарим. Дети мои в школах печь да варить не будут. Хлеб растет не от чернил, а от жижи навозной. И мы живем не тем, что пером водим по бумаге, а тем, что хорошенько поплюем на ладони да врежемся плугом и мотыгой в твердую плоть земную. С чего бы это земле становиться меньше и тесней? Вы сами, господин жупник, каждый раз под новый год читаете, что умерло нас больше, чем родилось. Вам, господа, почет и уважение, но это вам на земле все теснее, Потому вы и выдумываете все новые байки, потому-то вас что ни день все больше!» И не оборви жандарм языкастого Каноника, он три дня честил бы господ. Ответить-то им нечего, молча слушали, лишь переглядывались, усмехались да что-то калякали друг другу на ухо не по-нашему, чего мы, конечно ж, не понимали. Э, коли так, — рубанул отец рукой воздух, — значит, и на то божья воля, а не антихристова, как твердит сосед. Записали Ивицу в школу, пусть идет. Утром его собери. Отнесу учителю бутылку старой сливовицы, индюка, а ты с десяток яиц отложи и круг брынзы. Все розга учительская будет помягче и буквы поподатливей.
Отец закончил. А я долго не мог уснуть. Перед глазами у меня постоянно вертелось: и как сосед наш едет на моей тележке, и как он плюхнулся в грязь, и разговор Каноника с отцом. Школа! Учитель! Индюк… сливовица, розга помягче и — буквы!
На следующий день мы отправились в путь. До школы идти было целый час. Первый раз дорога туда показалась мне далекой и трудной.
Школа находилась в ложбине, возле большака. Раньше в этом доме, подаренном общине, проживал лесничий, останавливались тут на ночлег и помещичьи чиновники, наезжавшие в этот край по делам. Выросли возле школы и еще кое-какие домишки, например мелочная лавка еврея Моезера, корчма Якова Чутурича и тому подобное.
Когда мы подошли к школе, отец взял меня за руку, и мы, скинув шапки уже на ступеньках, слегка подрагивающих под нами, вступили в школьный коридор. За ближайшей дверью слышался шорох и легкий шум, а также громкий мужской голос.
