Им был мужчина в морском кителе без шевронов и без погон. В том, как он смотрел на Пухова, сквозили неприязнь и настороженность.
— Ночевал на скамейке в городском сквере, — доложил дежурный и положил на стол смятый, засаленный паспорт. — Проезжий, насчет профессии объясняет темно, почему сошел с поезда — не добиться, говорит, ехал на юг.
— Да, славно сейчас на юге, — сказал Пухов и заглянул в паспорт, — Гарусов Федор.
— Ну, заснул на скамейке, гражданин начальник, — нехотя стал объяснять задержанный. — С кем не бывает. Все равно ведь отпустите.
— Конечно, отпущу. Держать не имею права. Только в городских скверах больше не спать. И все же — зачем сошли с поезда?
— Город хороший показался.
— Хороший — верно. А почему не захотели назвать профессию?
Задержанный усмехнулся, достал из кармана карандаш, положил его на стол, потом, сделав в воздухе несколько медленных пассов, повел, загребая воздух к себе, — карандаш послушно пополз.
— Любопытно, — сказал Пухов. — А потяжелее?
Человек в кителе сделал пасс в сторону перекидного календаря, тот пошевелил листиками, как птица крыльями, и, пискнув, отодвинулся от края стола.
— Экстрасенс? — догадался начальник отдела.
— Есть немножко.
— Ну, календарь — это пустяк, а, скажем, что-нибудь килограммов на двести, — предложил Пухов. — Например, стол. Или нет, стол нельзя — оборвете телефон.
Федя внимательно оглядел кабинет, остановился взглядом на сейфе, пожевал губами, подошел, уперся в его стальной бок, сейф стоял неподвижно, как скала.
— Конечно, попробовать можно, — став подальше от сейфа, он напрягся, на лбу вздулась жила, ладони рук, направленные на сейф, покраснели.
— Ах ты, совсем забыл, он же привинчен к полу, — сказал Пухов. — Извините, ошибка. Ну, а что-нибудь еще?
Задержанный пожал плечами, подошел к столу, нехотя поднял на четверть наполненный графин, поморщился и стесняясь сказал:
— Если можно, чайнички с водой — три и пополнее.
— Один у нас, — сказал дежурный и сбегал за большим алюминиевым чайником, в котором по ночам, перед выездом на задержание, сотрудники отдела грели кипяток.
Человек в кителе поддел чайник ладонью, поднял его на манер гири, запрокинул голову, нажал во рту что-то пальцем, должно быть придавил язык, и, сунув носик чайника в рот, вылил. Чайник принесли еще два раза.
— Девять литров! — восхитился Пухов. — Вот это да!.. Ну что ж, не смею задерживать артиста, поезжайте дальше. Только осторожнее там на юге с ночевками и фокусами. Надеюсь, во второй раз не увидимся?
