– Ты ведь даже не пригласил ее в кабинет.
– Думаешь, стены мешают мне видеть?
Последнее человек в серебристой форме спросил с таким интересом, будто ожидал услышать, наконец, нечто оригинальное. То, что можно записать и увековечить в блокноте.
«Нет. Не знаю…» Все равно виртуальное МРТ бы не повредило, так ему казалось. А этот даже не сводил Нову в лабораторию, не подключил к аппаратам, не считал никаких данных. По крайней мере, визуально все выглядело именно так.
Дрейк улыбнулся по-отечески, беззлобно.
«Он тоже принял, – вдруг подумал Аид. – Меня и мою нервозность».
– Ты просто женился, парень, и понял, каково это – волноваться за кого-то другого. Но я действительно на нее уже посмотрел, и поверь, ее структура после вашего «акта» ничуть не отличается от той, которая была два часа назад или еще этим утром.
– Точно?
Санара знал, что напоминает сейчас школьника. Но учитель оказался терпелив.
– Точно.
То был момент, когда где-то внутри отлегло. Отъехал с грохотом камень, размоталась удавка на шее, повисли и обмякли плетьми стоявшие до того колом нервы. Санаре захотелось опуститься на стул. Или ехать домой.
– Значит…
– Ты не повредил ее. Ни ты, ни твой дар. А вот с тобой произошло то, чего я долго ждал – ты выключился, наконец, из рабочего режима. Надеюсь, она научит тебя полноценно этот рычаг контролировать.
Аид не хотел думать ни про рабочий режим, ни про рычаг.
– Значит, можно…
– Можно.
Пауза.
– Спасибо.
«Не за что».
– Мне пригласить ее в кабинет?
– Познакомишь нас официально позже. Сначала отдохните оба.
Бесценный совет, очень своевременный. Аид чувствовал себя пьяным, наконец-то расслабившимся, увернувшимся от удара черной перчатки Судьбы, счастливо преодолевшим мелькавшие на горизонте, но так и не начавшиеся трудности. А впереди отдых, время вдвоем, полноценный перерыв.
– Тогда… я пойду?
Он дошел до двери, когда Дрейк проникновенно заговорил:
– Ты ведь понимаешь, что она не обычный человек, да?
Аид замер у двери. Развернулся, потому что того требовал этикет, однако совершенно не был уверен, что хочет слышать дальнейшую речь – ему бы сейчас не напутствий, а простого человеческого счастья.
– Понимаю.
– Уверен? Она не мыслит, как человек, и не может быть нормальной «человеческой» женой в том смысле, к которому ты привык. Я надеюсь, ты отдаешь себе в этом отчет. Эта твоя… девушка… она слишком широка, как перспектива. Слишком широка для своего мира, даже для этого. Ее разум ломает все рамки, для нее не существует стен, она не может быть полноценно «чьей-то», потому что принадлежит всему сразу.
