– Любить, – вдруг шепнула она, когда он на мгновенье умолк. – Ты забыл добавить «любить».
Он не забыл. Знал, что в этом слове прозвучит истинное чувство.
– Любить. Пока смерть не разлучит нас.
– Смерть не может разлучить. – Нова смеялась. А девчонка внутри нее жмурилась от счастья – уловила ту самую искренность, которую желала уловить, грелась в лучах невидимого солнца. – Мы всегда сможем перекроить реальность, если захотим.
«Тебе виднее, – думал Аид. – Это ты – Элео, и ты видишь мир иначе».
– А теперь нужно скрепить союз поцелуем!
Последнее она произнесла и вовсе торжественно, будто собиралась резать наивкуснейший торт в три яруса.
К губам невесты, уже жены, Аид прикоснулся собственным сердцем – поцелуй вышел невесомым, но, как Санара и предполагал, тут же воспламенил внутренние факелы. Дальше он должен предупредить Нову о возможной опасности, объяснить все заранее, дать инструкции…
– Все? Получается, можем покинуть круг?
Вдруг понял, что забыл сказать ей еще кое о чем.
– Пока… не можем.
– Что-то забыли? Или получилось недостаточно глубоко?
«Ненатурально?»
Очень натурально. Для него точно.
– Почти все. Дальше… только занятие любовью.
– Занятие любовью?
Он почему-то боялся, что в ее глазах вспыхнет обида или осуждение, но там плескалось только хитрое любопытство.
– Кажется, ты забыл мне сказать о нем с самого начала.
– Кажется, забыл.
И стал вдруг серьезным, привычно тяжелым. О том, что Нова хотела заняться с ним любовью, Санара знал давно, только она едва ли понимала, чем это чревато.
– Ты ведь знаешь, что я не обычный человек? Я сложен и состою из многих слоев, часть которых темные…
– Знаю.
– Обещай, что не будешь во время этого смотреть мне в глаза. Потому что это опасно.
– Нет, я так… не хочу.
И Санара вдруг замер. Будто очнулся; резко вспомнил, что все это – не настоящий ритуал, что игра, что ему никто не признавался в любви. С чего он вообще решил, что Нова, пусть даже умеющая то, что не умеют другие, станет рисковать собственным здоровьем, подвергать себя опасностям, испытаниям его тьмой? Зачем это ей, если, возможно, существуют другие способы выхода отсюда, о которых Кравад мог попросту не знать?
– Конечно, – отозвался тихо и ровно. – Я понимаю.
Они могут завершить этот горе-обряд сейчас, без продолжения. Потихоньку сотрется из памяти и этот день, и непонятно откуда взявшиеся надежды.
– Не хочу… с закрытыми глазами, – вдруг послышалось ему, как сквозь вату. – Я хочу тебя смотреть, видеть. Любовь не принимает кого-то частями… или это не любовь.
