Но все это было только декорацией. Клиенты агентства Карна обслуживались на дому. Они не приходили сюда и не ожидали в приемной. Карн был шефом военной полиции в отставке – высокий, рыжий, с сединой мужчина, твердый, как доска. Один раз он предложил мне место, но мои дела были не так плохи, и я отказался. Кари во всех отношениях был стервецом.
Открылось окошко из рифленого стекла, и на меня уставилась секретарша. У нее была ледяная улыбка и глаза, способные пересчитать деньги в твоем заднем кармане.
– Добрый день. Чем могу быть вам полезна?
– Мне к Джорджу Питерсу, пожалуйста. Моя фамилия Марлоу.
Она положила на подоконник книгу в зеленом переплете.
– Он ожидает вас, мистер Марлоу? Я не нашла здесь вашей фамилии.
– Речь идет о личном деле. Я только что говорил с ним по телефону.
– Ах так. Как пишется ваша фамилия, мистер Марлоу? И как вас зовут?
Я сказал. Закончив записывать, она опять посмотрела на меня.
– Я доложу о вас мистеру Питерсу.
Я ответил, что необычайно рад этому. Минуту спустя в обшивке стены открылась дверь, и Питерс повел меня через серый коридор с кабинетами по обеим сторонам, похожими на тюремные камеры. На стенах его кабинета была звуконепроницаемая обивка, в нем стоял стальной письменный стол с двумя подходящими стульями, на сером столике лежал серый диктофон. Телефон и письменный прибор были того же цвета, что стены и пол. На стене висели две фотографии Карна в рамках. На одной из них он был в форме и белом полицейском шлеме, на другой – в штатском сидел за столом, с пронизывающим взглядом. На стене, также в рамке, висел воодушевляющий лозунг – стальными буквами на сером фоне: «Служащий Карпа ревностно занимается своим делом и очень корректен в разговоре, одежде и поведении».
Питерс двумя большими шагами подошел к стене и сдвинул в сторону одно фото. За ним в стене было вмонтировано микрофонное устройство. Питерс вынул его, отъединил провода и вставил обратно, затем подвинул фото на прежнее место.
– Теперь меня могут выгнать с работы, если я зачем-нибудь потребуюсь шефу, – сказал он. – Все микрофонные устройства подведены к нему в кабинет. Тут проведена уйма проводов.
Джордж сел на жесткий серый стул. Он был худой, длинноногий, с худым лицом и вьющимися волосами.
– Как вы можете это переносить? – спросил я.
– Сядьте, дорогой мой! Дышите спокойно, разговаривайте тихо и думайте о том, что служащие Карна относятся к таким ничтожным сыщикам вроде вас, как Тосканини к обезьянке шарманщика. – Он замолчал и усмехнулся. – Я переношу все это потому, что мне на все наплевать. Это дает мне кое-какой доход, а если Карн начнет обращаться со мной, как с арестантом в тюрьме строгого режима – такую он имел в Англии, – то я возьму расчет и смоюсь. Так что вас мучает? Я слышал, что недавно у вас были неприятности.
