– Вы могли бы постучать, – зашипел он на Спрэнклина.
– Извините, мистер Гренц, – пробормотал тот. – Я сейчас думал об арестованном.
Он втолкнул меня в кабинет.
– Снять с него наручники, мистер Гренц?
– Не знаю, зачем только вы их надеваете, – ядовито заметил Гренц.
Он смотрел, как парень освобождал мои руки. Ключ от наручников был у того на громадной связке, и он с трудом нашел его.
– Все в порядке, убирайтесь, – сказал Гренц. – Подождите в коридоре, пока я не позову вас.
– У меня кончилось время службы, мистер Гренц.
– Оно кончится, когда я скажу.
Парень покраснел и протиснул свой толстый зад в дверь. Гренц мрачно посмотрел ему вслед и, когда дверь закрылась, обратил взор на меня. Я подвинул себе стул и сел.
– Я еще не разрешил вам садиться, – прошипел Гренц.
Я вынул из кармана сигарету и сунул в рот.
– И курить я вам не разрешал, – зарычал Гренц.
– В камере мне разрешено курить. Почему здесь нельзя?
– Потому что это мой кабинет. Здесь я распоряжаюсь.
Сильный запах виски потянулся над столом.
– Выпейте еще немного, это успокоит вас, – сказал я. – Мы, так сказать, вам помешали.
Он резко откинулся на спинку кресла. Лицо его стало багровым. Я зажег спичку и закурил.
После длинной паузы Гренц тихо сказал:
– Ну хорошо, вы упрямый парень. Твердый парень, не так ли? Знаете что? Сюда приходят парни любого роста и любого вида. Но отсюда все они выходят одинаковые, а именно – маленькие. И все одинакового вида, а именно – сгорбившиеся.
– О чем вы хотели со мной поговорить, мистер Гренц? И пожалуйста, не стесняйтесь моего присутствия, доставайте свою бутылку, если хотите выпить. Я тоже иногда прикладываюсь, если устаю, или нервничаю, или много работаю.
– Кажется, тот переплет, в который вы попали, не произвел на вас большого впечатления.
– Я вообще не нахожу, что попал в переплет.
– Это мы увидим. А пока что я хочу получить от вас полные и обстоятельные показания.
Он показал пальцем на магнитофон, стоящий на столике возле письменного стола.
– Сейчас мы запишем на ленту, потом отпечатаем, если ваши показания удовлетворят прокурора, возможно, он освободит вас с обязательством не уезжать из города. Итак, давайте!
Он включил магнитофон. Голос у Гренца был холодный и язвительный до предела Его правая рука все время тянулась к ящику стола. Он был молод, однако на носу у него уже отчетливо виднелась сетка сосудов. Белки глаз тоже имели нехороший вид.
– Мне это уже надоело, – ответил я.
– Что надоело? – проворчал он.
