— Что было потом? — спросила я.
— Катя закончила интернат и пошла служить в армию.
— Она вас навещала?
— Нет, никогда. Другие ребята часто приезжают. Мы ведь для них семья. Подарки привозят, угощения. А Катя — ни разу. Забыла нас как свою сестру.
— Нет! — неожиданно сказала третья женщина. — Она приезжала примерно три года назад. Помните, у нас еще праздник был на улице, кажется, Масленица. Я ее не узнала. Она отозвала Елену Владимировну в сторону, потом они куда-то ушли.
— Я не видела, — ответила Анна Михайловна, — а может, забыла.
— Я тоже не помню, — сообщила Тамара Петровна.
— Ольга Валерьевна, вы уверены, что это была Катя?
— Так я же у Елены Владимировны позднее спрашивала. Говорю: «Кто это был? Такая видная девица, высокая, стройная». Директор и сказала, что это Кострова приходила и письмо из Америки забрала, где о Машиной гибели извещалось.
— Правда? Я не знала, — огорчилась Тамара Петровна. — Значит, не забыла она сестру. Просто чувства от посторонних скрывала.
— Наверное, так, — вздохнула медсестра.
— А что было в том письме? — спросила я.
— Оно было на английском. Когда оно пришло, нам его наша учительница английского перевела. Там было написало, что какой-то там департамент приносит нам свои сожаления и соболезнования по случаю смерти нашей бывшей воспитанницы Марии Костровой, — рассказала Тамара Петровна.
— А причину смерти указали? — спросил Федор.
— Нет, об этом ни слова. Мы так и не поняли, что случилось с Машей. Анна Семеновна, англичанка наша, и так крутила, и эдак, — ничего.
— Значит, мы не сможем взглянуть на это письмо? — спросила я.
— Я сейчас принесу личное дело Маши, — пообещала Тамара Петровна и вышла.
— Почему американцы не удочерили обеих девочек? — спросила я.
— Кто ж их знает? Сначала вроде бы собирались двоих забрать, а потом что-то пошло не так с документами, обещали позднее за Катей приехать, долго не приезжали, а потом пришло это письмо.
— Разве можно разлучать сестер?
— Так они обещали, что Катю обязательно заберут, только нужно уладить еще какую-то формальность, тем более что уже многое было улажено, никто не сомневался, что ее удочерение — лишь дело времени, — разъяснила Анна Михайловна.
Вошла Тамара Петровна:
— Вот дело Машеньки, — сказала она.
Она положила тоненькую папочку на стол, и мы стали рассматривать содержимое.
Я взяла фотографию маленькой светловолосой девочки, действительно похожей на Кэт. Только глаза у Маши были детские, наивные и растерянные.
