Слушая откровение опытного свинобоя, Юля спрашивала глазами: ну, где еще такое услышишь?
— Сельские жители, — тихонько усмехнулся Георгий. — Простые нравы.
— Ну что, заморили червячка? — спросил заботливый отец. — Будем дальше рыбку ловить?
— Ага, будем, — откликнулась дочка. За камышами вновь поднялась удочка. За ней вторая. — Моего-то червячка съели небось давно.
Юля взяла спутника за руку: пора было уходить.
— Папка, а теперь расскажи, как хрюшку на куски разделить, — снова раздался голос дочки.
Юля перехватила взгляд Георгия, покачала головой: мол, радиоспектакль продолжается. Георгий кивнул.
— Ну, папка, — продолжала девочка, — как надо, чтоб по кусочкам-то. Правильно чтобы. Туда тот кусочек, сюда этот.
— Это в следующий раз, — ответит мудрый учитель.
— Пошли? — тихонько спросила Юля. — Только обратно. Не хочу, чтобы они нас вдруг увидели на дорожке. И вообще гулять расхотелось.
— Ага, — кивнул Георгий.
Они уже двинулись назад.
— Папка, а когда мы-то с тобой свинок заведем? — спросила из-за камышей девочка.
Юля и Георгий замерли.
— Когда карасей научишься ловить. У тебя ж опять клюет, — поспешно сказал отец. — Ну, подсекай, да не рви ты! Вот дуреха!
Над камышами стрелой взвилась удочка.
— Я, папка, щас садок-то обрежу и утоплю, будешь так орать на меня, — строго заметила девочка.
— Будут тебе свинки, будут, — тепло усмехнулся отец.
— Ну ладно, папка, уговорил. Не буду топить садок.
— Пошли, — теперь уже Георгий потянул Юлю за руку. — Надоели мне эти живодеры. — Он уже готов был идти обратно.
— Папка…
— Ну?
— А ты наших ведьм не боишься?
Юля в который раз перехватила взгляд спутника.
— «Наших»! — горячо шепнула она.
— А чего их бояться? — не сразу ответил вопросом на вопрос отец. — Кто их не трогает, того и они не тронут. Ты карася давай лови. Про ведьм она вспомнила. Они сами по себе, а мы сами. Вот и весь сказ.
— Интересно, папка, что эти землеройки городские еще надут под холмом?
— Археологи-то?
— Ну да. — И Юля и Георгий вновь замерли — рыбаки буквально не давали им уйти с места. — Все ездют и ездют, роют и роют. А помнишь, ты меня на тот холм еще крохой брал?
— Как не помнить — помню.
— Как учил меня землю слушать.
— И это помню.
— Говорил ты, что с детства знал, что там живет кто-то.
— Какая память у тебя, а? Вот ведь.
— И в пещере мы были. А мужичок-то страшныыый! Того и гляди оживет да прихлопнет.
— Вот ведь придумала! Если кого он и прихлопнет, так чужака. Своего не станет.
— Это какого такого своего?
