Зюзя. Книга вторая | страница 37



Я находился сейчас возле самого южного форпоста сектантов. Выглядел он как привычный небольшой фортик с традиционным частоколом, практически невидимыми снаружи крышами домов, вышкой. Внутри, по рассказам тёзки, находилось помимо жилья и капище новой веры – столб с идолом в виде волчьей головы, к которому раз в неделю возлагались цветы или иные скромные дары. От шлагбаума до поселения было метров триста, караульная служба здесь неслась круглосуточно. Вообще, у меня сложилось впечатление, что вера и весь этот старорусский, показной уклад – не более чем декорации. Тёзка, на удивление, говорил без традиционного для обработанных религией огня в глазах; совершенно спокойно вворачивал иногда крепкое словцо; не бравировал мудрыми, но чужими, цитатами. Одним словом, человек как человек. Я даже получил приглашение вечером посидеть за чаркой самогона, когда он сменится. Не в поселении, нет – в распадке. «Там тихо, красиво, и бабы не найдут» – веско аргументировал он свой выбор места для мероприятия. Пришлось отказаться, сославшись на здоровье.

Оказалось, что сектанты не совсем уж упоротые фанатики. Рыба в их рационе бывала регулярно, а птичье мясо разрешалось вкушать или по праздникам, или в виде особого поощрения. Ну и детям, естественно – за подрастающим поколением следили особо. Хотя, думается мне, что втайне лопают они запретное. Не нажрёшь, как ни старайся, такие круглые морды на одних кашках с карасиками.

Несмотря на всю свою словоохотливость, Виктор не сказал ничего особо ценного. Настаивать и лезть с расспросами я попросту побоялся. Видел – человек он не глупый. Потому выводы делал по оговоркам с обмолвками. Дружба с волками оказалась правдой – их предводителя действительно иногда видели в обществе серых; более того, местные совершенно не боялись бродить по краю леса и собирать грибы с ягодами. Вглубь не совались – «отец Андриан не велит».

Главное их поселение оказалось тоже не для всех. Там могли жить только те, кто «в вере истов и крепок». По каким критериям отбирали самых-самых – не понял. Зато узнал, что там есть больница, школа-интернат, в которой учатся абсолютно все дети адептов; и главное капище, куда и возлагают свои дары для разумных животных. В наибольшем почёте тут были волки. Именно на них и замешивался основной опиум для народа.

– А что, зверь вольный, честный, умный, сильный, – говорил бородач. – Разум получил? Получил. Это чудо божье? Чудо. И почему спаситель не может прийти к нам волком? Назови иного зверя, лучше его? Медведь – ленив и одинок, свиньи – даже не смешно, олени – не та тварь, слишком нервная… Сам посмотри, что вокруг творится. Отвернулся Господь от нас, к зверям теперь благоволит. Мы же славяне, в кого нам верить? В летающего змея Кетцалькоатля?