— Что не так? — обернулся Антон, не услышав шаги друга.
Иванов лишь развёл руки в стороны, недоумевая:
— Не идёт.
— Не могу, — уточнил Стас. — Я в этом доме умер, привязан к месту. Шагов тридцать ещё способен сделать, а дальше будто держит что-то, как собачку на поводке. И рад бы прогуляться...
Заявление мужчины вызвало у Швеца скептическую, кривую усмешку. Зажав недокуренную сигарету в зубах, он указательным пальцем поправил очки на переносице, подошёл к голому и внезапно, без объяснений, приложил служебную метку к коротко остриженной голове. Полыхнуло.
И ничего не произошло. Стас продолжал стоять на месте, ничего не понимающий и несколько перепуганный, а Антон, выпустив через нос две струйки дыма, удовлетворённо объявил:
— Серый! Я так и думал! Он не умер. Врёт.
Вернувшаяся следом за ним кицунэ осторожно дотронулась раскрытой пятернёй до обнажённой мужской ноги.
— Ничего не чувствую.
— И не почувствуешь. Перед нами редкий индивид. Похоже, коматозник или при смерти. Ни живой, ни мёртвый, одной ногой стоящий в могиле. Я попробовал ему материальность дать. Как видите, не сработало. Нечему материализовываться. Бренное тело не даёт, не отпускает душу. Подгузник тому косвенное подтверждение — в них не хоронят.
Почти отучившийся удивляться за время работы в Департаменте Сергей Иванов с неподдельным любопытством принялся рассматривать Стаса, выискивая в его внешнем виде некие приметы, способные отнести нематериального мужчину к миру живых.
Не нашёл. Кроме непривычной раздетости — обычный застрявший на Земле типчик, каких полно.
Видя, что после эксперимента с Печатью ничего плохого не произошло, относительно успокоившийся Стас стоял, робко переминаясь с ноги на ногу, будто маменькин сынок на медкомиссии в военкомате.
— Рассказывай! — потребовал Антон.
— Ну... — голый мялся, не зная, с чего начать. — Не умер я. Это правда. Или умер... как посмотреть...
— Без философствований!
Хлёсткое требование подстегнуло мужчину. Он постарался расправить плечи и предать лицу уверенный вид.
— Номинально я живой. Если можно назвать жизнью положение овоща. Шестой год к постели прикован. На квадроцикле перевернулся, с горы съехать хотел. Съехать не съехал, но до подножия докатился, а квадроцикл подгонял, кувыркаясь... Ног, рук не чувствую. Говорю через пень-колоду. Инсульт пережил, желудок задолбал... Ссусь и срусь под себя, жру только через бутылочку или с ложечки. Наполовину оглох, наполовину ослеп. Последняя радость — могу возле дома походить, пока сплю. Да и то не всегда. Потому и прошу вас добить. Надоело.
