— С Розой пособачился? — предположил Сергей, пытаясь разговорить друга.
— Если бы. Револьверы шеф изъял.
— Смит-Вессоны?! Твои любимые?
— Угу. Сказал, что нефиг за оружие на людях хвататься. Помнишь, при Ленке, когда нас из машины по канавам разбрасывали, как щенят... Я тогда всерьёз отстреливаться собирался. Куча вооружённых рыл, и мы, все такие из себя праведные... По нам ведь тоже могли огонь открыть! Ну, по тебе, — поправился Швец. — И новым Карпович обзаводиться запретил. Обещал конечности повыдергать, если ослушаюсь...
— Жалко, — вздохнул хозяин квартиры, на вид вполне искренне.
Побаивался он за вооружённого друга, чего греха таить. Характер у призрака был слишком вспыльчивый, да и никак не хотела уходить из памяти история с крестом. Реликвией, доставшейся ему после долгого и нудного нытья о необходимости иметь хоть какое-то средство защиты.
Молодому помощнику инспектора Департамента тогда долго канифолили мозги, кормили невнятными обещаниями и всячески затягивали с ответом. Он злился, не понимая подоплёки такой волокиты, психовал...
Со временем, после истории с погибшей по случайности наркоманкой при задержании беглой души, Сергей понял — опасалось руководство не зря. Наличие оружия влечёт за собой возможность его применения, а в их структуре убивать запрещено. Личная же безопасность — это личная безопасность и Иванову никто не запрещал заиметь себе пушку посолидней. Прямым текстом никогда об этом никто не говорил, но... было и так понятно. Иди в разрешительную систему за документами или к барыгам-оружейникам — по ситуации, и покупай что нравится.
Вот только воспользовался этой возможностью Антон, причём в нарушение всех инструкций. Шеф поначалу мирился со сложившимся положением дел, предпочитая не замечать нарушение установленных правил и оправдывая подчинённого тем, что он прикрывает вполне живого и смертного напарника, но, похоже, ветер переменился и Фрол Карпович решил более не рисковать.
И теперь Сергей не знал, радоваться ему или горевать. И для того, и для другого причин имелось довольно много.
— А у нас голый дядя завёлся, — попробовал он перевести тему. — Без штанов по жилым кварталам рысачит.
— О, как? — неумело удивился призрак, полностью поглощённый страданием по любимым револьверам. — Чего хочет?
— Неизвестно. Кошака спасти помог.
— Страшное прегрешение.
— Смейся, смейся... Его кроме детей никто не видит, а места там бойкие, оживлённые.
Антон подобрался.
