Единственным полезным исключением стали деньги. Немного, на несколько бутылок пива, однако бывший инспектор забрал себе всё до рубля, причём без всяких моральных колебаний, резонно полагая эту мелочь началом справедливой компенсации за выброшенный смартфон, испорченную поездкой на грязном полу куртку, за разбитый в ГАЗели нос. Ну и за моральный ущерб, конечно. Нехорошо людей из автобуса забирать помимо их воли.
Покончив с досмотром, он переключил внимание на лица охранников — восковые, ни кровиночки, разом постаревшие лет на десять, усталые. Не люди — покойники с виду. Вот только их было не жалко. Вообще. Сами первые начали, сами и огребли.
Да и не верил Серёга в то, что отнял у этих двух утырков по куску жизни. Слишком сложно это получалось в его понимании, маловероятно. Пока в кабинете обыскивали — как раз на данную тему размышлял, анализируя способы никого не угробить без крайней необходимости при своём освобождении.
Первоначальные выводы обнадёживали — состарить человека ему не подвластно. Убить, отобрав энергию — легко, а вот управлять естественными процессами — разве что со временем научится, да и то не факт. Вот и проверка показала — не ошибся. Что дерево, что человек — смысл один — надо знать меру.
Хотя, выглядят мужики, конечно, страшно. Ничего, полежат, отдохнут, и очухаются, в конце концов. Живые они, точно живые, просто обессиленные и без сознания. Им сейчас даже мстить брезгливо.
Тела Иванов решил не убирать. Какой смысл? Насколько он помнил со слов Юрия — вокруг видеокамеры понатыканы и, вполне возможно, сейчас сюда со всей территории бегут все здешние чернокурточники. А может и не бегут. Во всяком случае, вокруг почему-то тихо.
Недолго думая, Серёга рванул напрямую, к воротам. Именно там, в здании КПП находится человек, ответственный за надзор за территорией и контролирующий въезд-выезд. Его нужно выводить из строя следующим, без вариантов. Остальные — по ситуации.
Бегом!
Дверь в караулку оказалась не заперта, и бывший инспектор молнией влетел внутрь, чем донельзя перепугал мужика лет пятидесяти, одетого по-вахтёрски: старенький свитер, стёганый жилет, плотные брюки, на ноге (Юра не наврал, что обрадовало) — войлочный ботинок «прощай, молодость». Вторая нога в подвёрнутой штанине была ампутирована повыше колена.
Одноногий сидел в продавленном кресле, в стороне от стола с монитором, и мирно пил чай, близоруко щурясь в какую-то книжку.
— Ты кто? Ты чего?! — растеряно начал он, однако закончить ему Иванов не дал.
