Роза Федоровна побагровела. Она никак не думала, что Бецкая заметила тот щипок, которым она наградила «несуразную девчонку». К тому же «несуразная девчонка» заливалась сейчас в три ручья, ползая у ног заказчицы и подбирая рассыпанные булавки.
– Перестань реветь, слышишь, а не то… – прошипела закройщица, незаметно наклоняясь к плачущей Гане. Та испуганно вскинула на нее свои затуманенные глаза и с трудом удержала льющиеся из них слезы. В тот же миг легкая, воздушная фигура Бецкой склонилась над нею, а две пахучие нежные руки обвили ее плечи и поставили перед собой.
– Спасибо, что ты сказала мне правду, девочка, надо всегда и всем говорить правду, – своим глубоким голосом произнесла Бецкая и, прежде чем Ганя успела опомниться, мягкие нежные губы ее кумира прижались к ее лбу.
Все как-то разом порозовело в глазах девочки от этого неожиданного счастья; обида, щипок и угрозы «страшной Розки» были забыты сразу под впечатлением этого поцелуя. Сама Бецкая! Сам «ангел» и «добрая волшебница» поцеловала ее, коснулась ее лица, приласкала ее, бедную маленькую Ганю!
Она едва сознавала, что происходило кругом, что говорила Бецкая в эту минуту, обращаясь к хозяйке мастерской.
– Пожалуйста, мадам Пике, – умышленно на русском языке, между тем, говорила хозяйке Бецкая, – вы уж не заставляйте сидеть до полуночи молодежь. Сон – это главное для юности… это ее законная потребность. А вы, друзья мои, полу́чите все от меня немного лакомств за ваше чрезмерное усердие. Пришлю сегодня же, – обратилась она ко все еще ползавшим вокруг нее трем мастерицам. Потом снова остановила свой ласковый взгляд на Гане:
– Напомни мне, девочка, передать тебе кое-что, когда выйдешь провожать меня в переднюю.
Этого уже Ганя совсем не ожидала. Уже давно присвоила она себе право надевать высокие теплые ботики на точеные, щегольски обутые ножки артистки и подавать ей ее нарядное котиковое манто. Дрожа от радости, Ганя бежала исполнить эту приятную для нее обязанность каждое посещение Бецкой. Но она никак не думала, что артистка замечала, кто подает ей шубу и надевает на ее ноги теплую обувь. А между тем Ольга Леонидовна, очевидно, запомнила Ганю, и это наполняло горячим восторгом любящее сердце одинокой девочки. Она плохо сознавала, как продолжалась примерка, как, наконец, было покончено закалывание последнего лифа, как переоделась в свое суконное платье Бецкая и вышла из примерочной.
Не помня себя от предчувствия чего-то радостного и светлого, что должно было неминуемо случиться сейчас, сию минуту, Ганя робко последовала за ней в переднюю.
