Очень веселая и разноголосая эта весенняя ярмарка!
Вот сюда-то и поспешало рано по утру семейство Нефедовых — телега их, красуясь великолепными сундуками, прикатила в Духову рощу, когда ярмарка только оживала.
Выгрузив из телеги сундуки и столики, Дмитрий повел лошадь домой. С ним поехал и Петярка, чему Вера и Иван очень были рады. Иван купил стакан подсолнечных семечек и стал возле своего товара, а Степан, сделав несколько кругов вокруг сундуков, вскоре и забыл о них — веселая жизнь ярмарки манила его в самую гущу. Но где она, эта самая интересная середина? Ее нет, она — везде, и в рыбных рядах так же интересно, как и в горшечном. Вот здесь-то, рассматривая горшки и кувшины, он столкнулся с Тылюдиным. Тылюдин был навеселе, глаз его щурился больше обычного, а другой — больше обычного был добр и весел.
— Ты чего здесь бродишь, живописец? — сказал Тылюдин. — Хочешь учеником к гончару?
— Нет, так смотрю, — не сразу ответил Степан.
— Вот это верно, — обрадовался Тылюдин. — Это ты молодец, дело художника — смотреть! Смотри, сын мой, смотри! Вот на тебе за это на карусель! — И, порывшись в кармане, он подал Степану двугривенный. — Держи.
Степан не брал монету. Он даже отвел руки за спину.
— Это еще что такое? — весело заттумел Василий Артемьевич.— Дают — бери, бьют — беги!..
— Не надо мне, — стоял на своем Степан, хотя так было сильно искушение.
— Бери, дурья башка, это тебе за работу, ты хорошо краски тер, молодец.
Степан смутился и взял деньги.
— То-то у меня! Видал, эрзя — тронуть нельзя! — И засмеялся, потрепал Степана по плечу. — Молодец, люблю! Осенью приходи, будем иконы писать. Придешь?
— Ладно, приду, — сказал Степан, и глаза его радостно вспыхнули.
— Ну вот и хорошо. А теперь беги на карусель!..
И тут Степан вовсе забыл о своих сундуках. Иконы писать!.. Кроме того, у него еще никогда не бывало таких денег... Ведь можно купить сколько хочешь пряников: для матери, для Петярки, для Ильки, который остался в Баевке...
Карусель!.. Вот куда сначала он пойдет!
Возле каруселей народу — не пробиться. Визжат шарманки, ухают барабаны. Девушки и парни плотной толпой ждут очереди. Степан, зажав в кулаке монету, пробирается к самой веревке, оградившей карусельный круг. А он летит, летит бесконечной чередой деревянных коней, карет, кресел!.. Вдруг он чувствует, что кто-то дергает его за рубаху. Оглянулся — Дёля! Кудажина Дёля!..
— Кричала, кричала тебе, никак не слышишь... — сказала Дёля, очутившись рядом со Степаном.
