«Неужели и я такой?..» Он снова представил то, что случилось, и ему стало не по себе.
— Так я пошел, — сказал Фрол и зашагал к стволу.
Когда Фрол пришел на конюшню, Вольный уже лежал в своем стойле, тяжело вздыхая.
Ветеринар внимательно его осматривал.
Фрол остановился в двери и стал чесать себе за ухом.
— А что, коногон, не знаешь, кто на этой лошади работал? — спросил ветеринар.
— Я работал, — ответил Фрол.
— Бил?
— Что его бить, если он с утра, с начала смены вот так вздыхал и был невесел. Я довез до половины груз, вижу, что-то лошадь не того, распряг и отпустил, а груз с подоспевшим товарищем вывозил на другой лошади.
На конюшню зашел Иван.
— Да вот и тот товарищ, можете убедиться...
Ветеринар мельком взглянул на Ивана и обошел еще раз вокруг Вольного.
— Обкормили, наверно, лошадь, — сказал он. — Я приказываю на лошади не работать, пусть поправляется. — Ветеринар направился к двери.
— Что тут такое? — спросил вошедший Свистельник.
— Вольный твой что-то захлял, — ответил глухим басом Фрол.
— Постойте! — остановил ветеринара Свистельник. Он подошел к Вольному.
Конь приподнял голову и тихонечко заржал.
— Что-о с тобой, милок, что? — с любовью спрашивал Пахом Федорович, приседая на цыпочки.
Вольный шевельнулся, как бы пытаясь подняться, но тяжело застонал и положил голову на колени старику.
Свистельник полез в карман, достал кусочек сахару, протянул коню.
Вольный пошевелил мягкими губами, словно целуя старческую руку своего друга, сахар остался лежать на ладони. Конь сдержанно застонал и уронил голову.
Пахом Федорович приложил ухо к паху коня, осмотрел содранную шкуру на ногах и спросил, обращаясь к ветеринару:
— Давно работаете?..
— Давненько... — ответил тот, опуская глаза. — В данном случае помочь ничем не могу... А вы что-нибудь хотите мне сказать?
— Нет. Я с этим конем работал. Мне жаль его... очень жаль...
— Ну что ж, ну что ж, — уходя, успокаивающе сказал ветеринар.
— Кто сегодня брал Вольного? — спросил Свистельник, обращаясь к Фролу и Ивану.
— Я, я на нем работал, — заикаясь, ответил Фрол.
— Ты убил его!
— Что ты, что ты, он...
— Я больше тебя знаю, молокосос!..— Пахом Федорович сжал кулаки, и на его бледном в морщинах лице выступил румянец. — Мерзкий ты человек! Хапуга!..
— Что тут такое? А-а, Пахом Федорович! С выздоровлением вас. Когда поправились? Я слышал о вашем несчастье, мне ветврач рассказал, — заговорил вошедший начальник. — Это пустяки, такому коногону, как вы, мы всетда подберем хорошую лошадь.
