Колышев, захмелев, размахивал руками, старательно басил:
Если ты случайно не жена-атый...
Сима подмигнула ему, она не слышала начало песни, а эта строчка вернула ее из мира грез к действительности. Колышев, перестав размахивать руками, подмигнул ей в ответ и потянулся к бутылке. Выпив, он обвел всех изучающим взглядом, после чего сделал вывод, что длиннолицая, губатая Сима самая непривлекательная среди всех. «Вот не везет!..»
На песню, как на огонек, потянулись девчата со всего общежития. Одни незаметно поздравляли Симу, другие со смыслом подмигивали. Появилась радиола, сдвинули к стене стол, койки, устроили танцы.
— Как бы там ни было, но первый танец я танцую с тобой, — заплетающимся языком сказал Петр Симе.
— Зря ты столько выпил, — упрекнула она.
— Это сейчас пройдет... на радостях можно. Сима-а, сколько здесь красивых девчат. Мне кажется, что все это снится!
Сима согласно кивнула головой. В разгар веселья в комнату вошла комендантша, посмотрев на часы, она сказала, чтобы успокаивались.
— Завтра рабочий день! — напомнила она.
Петр Колышев пригласил Галю. Танцуя с ней, он спросил:
— А где я буду спать?
— Там, где спят все гости, в красном уголке.
— Оди-ин?..
— А это уж вы с Симой выясняйте, — засмеялась Галя.
— А с тобой?
— Все, танец окончен! — Галя посадила его на койку. — Спасибо.
Незаметно унесли радиолу, расставили все по местам, и Сима повела Колышева в красный уголок.
Большая комната со всякими плакатами и лозунгами: там, где висела массивная картина, изображающая бурлящее море, стоял у стены черный диван. У дивана хлопотала Галина. Она застлала его одеялом, сверху по одеялу простыню, положила на край дивана плоскую казенную подушку.
— Сим, неси еще одеяло, — приказала она своим резким голосом.
Когда Сима вышла, Колышев обнял Галину, зашептал:
— Дай-кось я тебя поцелую.
— Э-э, глубчик-субчик, у нас так не принято, — посадила Петра на диван. — Обсидись, успокойся, придет Сима... не обидь подружку. — Она удалилась.
Сима выключила свет. Комната наполнилась полумраком. В большие окна проникал желтоватый свет уличных фонарей. В углу над головой Колышева висели электрические часы, большая стрелка через каждую минуту щелкала и прыгала, отчего часы вздрагивали.
— Те-ехника, — сокрушенно заметил Петр.
Сима разула его, помогла снять гимнастерку.
— Сим, а чего это Галя задается?.. Красавицу из себя строит, — жалобно спросил Колышев.
— Она не задается, она правда красивая. А если бы ты видел Люсю, которая первая из нашей комнаты вышла замуж, ты бы обалдел.
