Сима тоже выпила, незаметно осмотрела зал. Никто не обращал на них внимания, каждый был поглощен своим делом. Приятно закружилась голова, и как-то стало легко и ясно.
— Хорошо, что дал телеграмму, ты даже не представляешь, как все это кстати. — Она с нежностью посмотрела на Колышева и положила свою узкую ладонь на обветренный, покрасневший от холода большой кулак Петра.
— Сима, руби канаты, но девка ты мировая! — восторженно заявил он. — Жаль, что когда я был в отпуске, не заскочил к тебе... — Глаза его погрустнели. — В такой дыре служил, почти весь год темь, а летом слякоть, вокруг болото, гнус, комарье, заживо сжирали... В отпуск ехал, от радости грудь разрывалась. Ты же знаешь, у меня любовь была?..
Сима плотней укутала плечи платком, поежилась.
Колышев принял ее движение за желание выслушать историю его любви.
— Любу Коваль помнишь?
Сима покачала головой, сняла руку с кулака Петра, накрутила на палец завитую ради этой встречи прядь своих волос.
— Черненькая такая, остроносенькая, из десятого «Б», — напоминал Колышев. — Я с ней перед самой армией встречался. Провожала она меня, обещала ждать... а через год замуж вышла, стерва!.. — он налил в свою рюмку и залпом выпил, так сморщился, что на глазах выступили слезы. — Хотя бы написала. Я еду в отпуск...
— То, что не написала, плохо, — перебила его Сима. — А замуж вышла — это ее дело, зачем ругаться.
Колышев зло уставился на нее, заиграл желваками скул.
— Будь у вас там девки, может быть, ты бы первый женился...
Петр опустил глаза, задумался, подперев круглый подбородок широкой ладонью, потом сквозь зубы ответил:
— Мы же с тобой ровесники, рано мне еще жениться. Бог с ней, Сима! Руби канаты, былое быльем поросло. Выпьем еще по одной за встречу, за дембель!..
Когда они вышли на улицу, начинало вечереть. Заметно похолодало, трусил мелкий колючий снежок.
— Ну, а теперь куда? — спросил Колышев, весело размахивая чемоданом.
— Не знаю, куда б нам теперь...
— Подались к тебе. Покажешь свою хижину, — он обнял ее за плечи, и они пошли к автобусной остановке.
Сима посмотрела на часы:
— Сейчас автобус наш будет. — Она подтолкнула Петра и побежала. — Скорее, опоздаем — тогда долго ждать придется.
Петр бежал хмельно и неуклюже, сильно топая большими ботинками. Автобус тронулся, но водитель вовремя увидел в боковое зеркало бегущих, остановился.
Место Симе в автобусе уступил бородатый Лев. Девушка благодарно кивнула ему и подумала: «Вот и опять встретились. Наверно, я ему понравилась. Могут быть в жизни счастливые совпадения. Понравилась этому, понравлюсь и Петру, не хуже я всех...» Колышев смотрел на нее, улыбался, обнажая торчащие зубы, и помалкивал.
