— Как папка пришел с войны, хлеба у нас — от пуза.
— Врешь ты все, — усомнился приятель.
— Нет, не вру, вот я и тебе кусок вынес.
— Весь отдаешь?..
— Весь...
— Если бы мой папка вернулся, у нас тоже много хлеба было бы.
Поликушин взял полбуханки, отсыпал в чистый лоскут сахара и, завернув, отправился навестить Зиновьевича.
Старик встретил Антона Поликарповича радостно. До позднего вечера они говорили о «Пугачевке», о том дне, когда на участок придут люди.
Мирная жизнь для Поликушина становилась привычной, а необычная работа забойщика на опасном участке наполняла ее новым смыслом, заставляла жить в полную силу.
Данило Иванович уходил на пенсию нехотя. «Радости мало», — отвечал он на поздравления. Последний раз обошел шахтный двор, подарил знакомому пареньку свою каску и куртку. «Мне они ни к чему, носи на удачу». Он бы поработал еще, но что поделаешь — старость.
Семь лет, как Данило Иванович считался пенсионером, и все эти семь лет работал не хуже других. «А вот восьмой годок не одолел, если бы не этот комбинат, одолел бы, а из-за комбината приходится уходить».
В старом здании все было на первом этаже — нарядная, раздевалка, баня, ламповая. А новый комбинат трехэтажный. На первом только баня, все остальное выше. На второй кое-как вскарабкивался, а на третий не мог, задыхался. Ребята старались помочь, они за него получали лампу и робу, но для того, чтобы опуститься в шахту, все равно надо было подыматься на третий этаж. Клеть останавливалась именно здесь. Не все понимали Данилу Ивановича, некоторые шептались. «Мало ему с бабкой пенсии — жила!» — услышал он однажды. «Странные люди, разве я из-за денег?»
«Но рано или поздно уходить придется, — решил после трудного подъема на третий этаж Данило Иванович. — Хитри не хитри, а жизнь кончена».
...Прощай, Маруся-ламповая,
И ты, парнишка-стволовой... —
вспомнил он старую песню шахтеров, которую не однажды певал в молодости. Песня эта всегда создавала грустное, почти тоскливое настроение. Такое настроение было и сейчас у старика.
Дома Данилу Ивановича ожидал сюрприз. Только он вошел в дом, как под ноги ему выкатился черный, словно войлочный мяч, комок.
— Осторожно! — предупредила его жена. — Наступишь!
— Что это, Ильинична?.. — стараясь рассмотреть черный мяч, спросил старик. — Никак щенок?
— Щенок! — храбро ответила Ильинична, потому что старик не любил собак.
— Этого еще не хватало! Завтра чтоб я его не видел!..
