Председатель протянул руку и слегка прикоснулся к тонким белым пальцам девушки.
— Ну, счастливо вам! — пожелал главврач, поднял объемистый чемодан Галины и передал Ивану Павловичу: — Не волнуйтесь, Тихонов, с таким чемоданом без вашей помощи не сбежишь!
— Пойдемте, машина ждет, — хрипловато пригласил Тихонов.
Дорога к Каменке была ухабистой и плохо накатанной. Машина то натыкалась на снежные заносы, то проваливалась в ямы и колдобины. Тихонов сидел рядом с водителем и покуривал, пуская дым в чуть приоткрытое окно.
— Не замерзли? — спросил он.
— Нет, — ответила Галина.
— Сколько же вам лет?
— Девятнадцать.
— Молоды...
Галина приподняла воротник и закрыла глаза, ей не хотелось разговаривать.
Иван Павлович швырнул в окно окурок. Жест медички ему был понятен, но он все же сказал:
— Тяжело вам будет у нас привыкать. До вас уже две были.
— И где же они?
— Уехали. Каждый день слезы, жалобы... Мы ведь их понимаем... Отпустили.— Тихонов посмотрел на Галину. — У нас же тогда ни радио, ни электричества... Сейчас вот радио провели, к весне движок поставим, будет электричество. А медик нужен. Село далекое, глубинка, всякое бывает... Ну, ладно, мешаю вам, думайте, скоро приедем. — Он повернулся к водителю и стал разговаривать с ним.
Галина, покачиваясь на мягком сиденье, сквозь опущенные веки смотрела на безлюдное поле. Вдали зачернел лес. Стали чаще попадаться стога соломы. Через лобовое стекло видно, как приближаются дома деревни. Вот промелькнули первые дворы.
Девушка пододвинулась ближе к окну. На крыше каменного дома увидела телевизионную антенну, потом еще. «Ой, хоть телевизор буду смотреть по вечерам». Она вспомнила слова Тихонова: «К весне электричество проведем...»
Машина остановилась.
— Чайком обогреться не желаете?
— А что, приехали?
— Нет. Еще километров десять. Эта деревня тоже относится к нашему колхозу. Главная усадьба.
— Поедемте!..
— Что же вы от чая отказываетесь?.. Я бы вас познакомил со здешним врачом. Она у нас работает семь лет...
— Прошу вас, поехали! — Галине вдруг стало обидно, как будто ее жестоко обманули.
— Трогай!..— сказал Иван Павлович, хлопая дверцей машины.
Остаток пути он много курил и угрюмо молчал: «Капризная. С такой мытарства начнутся с первых дней. Неужели у них не было ни одной нашей, сельской?»
Девушка, уткнувшись лицом в воротник, сдержанно вздыхала.
Наконец машина снова остановилась.
— Вот мы и дома, — как можно вежливее произнес Тихонов, открывая дверцу и помогая Галине вытащить чемодан.
