– Какой ужас! – воскликнул Рашевский, – а горничных и лейб-медиков за что?
– За то, что прислуживали кровавой царской своре, – мрачно произнесла Кобра. – Но, насколько я понимаю, именно такой исход наш Батя желает предотвратить?
– Да, – сказал я, – «до основанья, а затем» – это не для меня. Намаялся я с этим кровавым делом в мире Смуты, и больше не хочу. Да и России такие методы обойдутся слишком дорого, быть может, даже не дешевле, чем в основном потоке.
Тут подала голос моя Елизавета Дмитриевна:
– Мне кажется, что если очистить сознание нынешнего государя от всяких ложных сущностей, то они сами осознают, насколько не по силам им эта ноша, и захотят оставить трон и жить жизнью частных лиц, воспитывая детей и радуясь каждому дню.
– Особенно это касается царицы, – с солдатской прямотой сказала Кобра, – без ее истерик и выкрутасов император, быть может, подобрал бы себе русский аналог кардинала Ришелье, лет на тридцать разделив с ним обязанности, кому царствовать и кому и править.
– Нет, – с печальным видом покачала головой Анастасия, – думаю, что если Анна Сергеевна и отче Александр изгонят из императорской четы злые сущности, то они оба сразу начнут искать возможности немедленно оставить трон. По-другому никак. Избавившись от ложных страстей, они непременно осознают, насколько это страшное дело – монарший труд, и как много они уже успели наломать дров с самого момента своей коронации, отмеченной трагедией на Ходынском Поле.
Кобра поспешила добавить:
– И тут же на святое место, вдруг ставшее пустым, толпой полезет вся ближняя и дальняя родня. В первую очередь семейство Владимировичей: три гнусных мизерабля Кирилл, Борис и Андрей и мать их Великая княгиня Михень, больше похожая на разбогатевшую базарную торговку с Привоза. А за спинами этой компании будут стоять британские капиталы – и в результате как бы не получилось хуже, чем сейчас…
– Поэтому первоочередным становится вопрос о преемнике нынешнего императора, – сказал я. – Если Николай Александрович отречется и за себя, и за сына, то это будет Наследник, который сядет на трон, а если только за себя – регент на долгие двадцать лет, что само по себе равно целому царствованию.
– Естественным наследником моего ПаПа является наш дядя Михаил, – сказала Анастасия. – Но, насколько я помню, он категорически не желает принимать трон, и чтобы его не втащили в Зимний дворец силой, даже устроил себе преужасный мезальянс.
– Но в нашем мире государь Михаил Александрович принял трон у убиенного брата, – сказала Елизавета Дмитриевна, – после чего правил долго, сурово и счастливо, а самое главное – с большой пользой для страны.
