– К сожалению, товарищ Седов прав, – сказал я, – во всей государственной машине Российской Империи государь-император Николай Александрович Романов – самая главная и одновременно самая слабая шестеренка. То, что творится в Порт-Артуре – только слабый отголосок петербургских безобразий, невероятно усилившихся за десять лет правления нынешнего государя. И хоть судьбу царской фамилии я собираюсь обсуждать исключительно с ныне правящим монархом, но с этим надо что-то делать. Собственно, сейчас, после того как мы отодвинули угрозу скорого военного поражения, вопрос быстрого укрепления верховной власти и стремительно перетряхивания ее правящей верхушки выходит на первый план. Если нынешняя ситуация продолжит свое существование, то последствия будут весьма печальными, включающими в себя полный крах российской государственности.
– Сергей Сергеевич, выражайтесь, пожалуйста, яснее, – несколько раздраженно произнес Рашевский. – Скажите конкретно, что вы собираетесь делать в ближайшее время и вообще… Человек вы решительный, в чем-то даже страшный, и после ваших последних слов мне даже стало как-то тревожно за ныне правящую фамилию…
Вариант первый, самый желательный, но и самый маловероятный, называется позитивная реморализация, – сказал я. – Анастасия Николаевна, вы у нас, можно сказать, эксперт по нынешнему государю-императору. Скажите, возможно ли приведение Николая Александровича в более-менее дееспособное состояние, адекватное угрозам начала двадцатого века, или все это бесплодные мечтания?
Молодая женщина, которая, в отличие от большинства присутствующих, носящих артанскую военную форму, была одета в пышное платье цвета морской волны, вздохнула и посмотрела на меня тоскливым взглядом и сказала:
– Лично я, конечно, хочу верить, что при условии излечения Алексея ПаПа и МаМа успокоятся и начнут вести себя как настоящие монархи, взвешивающие каждый свой шаг, а не как взобравшиеся на престол обыватели, но что-то подсказывает мне, что такое неосуществимо. Анна Сергеевна и честный отче Александр могут изгнать из их душ бесов, но они не в силах изменить их поверхностных легковесных характеров…
– ПаПа и МаМа? – переспросил Рашевский.
Я счел нужным пояснить:
– Анастасия Николаевна, что сидит сейчас перед вами и маленькая трехлетняя Настасья, которая играет сейчас в куклы в Зимнем дворце – на самом деле одно и тоже лицо. Почти одно и то же. Анастасия Николаевна родом из другого мира и там, у себя почти до самого финала наблюдала трагедию семьи Романовых. В самый последний момент она усилием воли смогла избежать смерти, уйдя в иные миры. Зная историю, вы должны помнить, чем кончаются «свержения тиранов». Только новые русские якобинцы решили переплюнуть своих предшественников и постарались казнить всех, кто имел какое-то отношение к правящей фамилии, даже горничных и лейб-медиков.
