— Всё хорошо. Мы справились.
С чем? Я отчаянно собирала по кускам события прошедшего вечера, которые резко оборвались, едва пара голубых глаз опутала меня магией.
Было голосование. Моя команда победила, это точно. Но я не рада. Почему я не рада?
Пронзительный гул, словно память сопротивляется, я сопротивляюсь. Случилось что-то нехорошее, отчего мне больно. Гадкое чувство, словно меня предали, и я не могу с ним бороться, оно забирает всё больше места в моей душе, и моя боль сильнее магии Арф’Хейла.
Он не мог поступить иначе, Кайл. Он сделал это ради тебя.
Налтар Реонван вторгается в мои мысли, куда ему соваться никак нельзя, на него я тоже обижена. Но за что? За то, что он манипулирует мной, мешает отдаться боли и отчаянию, он словно подставляет мне костыли, когда я хочу упасть и больше не вставать. Зачем мне костыли, если я летала. Зачем, Налтар?
Прости меня.
В его голосе ещё больше боли, и я уже не так сильно злюсь. Верю ему, но прощать не собираюсь, потому что не знаю в чём провинился древний. Но чувствую, что он много от меня скрывает.
Мы останавливаемся перед дверью нашей с Рилом комнаты. Сегодня я буду там одна, Рил уехал, а волатили ради безопасности поместили в огнеупорный вольер.
Дождусь, когда красные огоньки камер погаснут, и дам волю слезам, а пока… туман в моих мыслях рассеивает, влияние Налтара ослабевает, и ко мне возвращаются собственная воля.
— Зайдёшь?
Приглашаю его, стараюсь держать свои эмоции в узде, чтобы древний не почувствовал подвоха.
Он стоит на пороге и не решается зайти. Видит две кровати, но лишь на одной примято одеяло и лишняя подушка в изголовье. Наблюдаю за лицом древнего, за бегающим взглядом, за дрожащим кадыком.
— Я… Я, пожалуй, пойду, Кайл.
Пятится. Снова смотрит на кровать. Долго. Тряхнул головой. Что с ним такое?
— Ты любишь его? — легким шепотом вырвался его непрошеный вопрос, не оставляя микрофонам шанса услышать.
Что я должна ответить?
— Я борюсь за сердце Далиилы Фолье, как и вы, господин Реонван, — пытаюсь оставаться равнодушной, но за меня отвечают две давно остывшие подушки.
Рилтар не позволял себе лишнего, мы лишь болтали после отключения камер, когда вновь могли стать собой. Он признался, что мечтает сделать всё правильно, ходить на свидания со мной, ухаживать, познакомить с Ирри.
— Я задал другой вопрос, — к глазам Арф’Хейла вернулась магия, а в голосе сталкивались грозные волны.
Испугалась. Попятилась вглубь комнаты, стараясь не смотреть на древнего.
