Таким образом эта надпись свидетельствует, что все семейство подверглось казни и от него спаслась одна служанка, которая и отдала последний долг пострадавшим господам своим.
Между многими христианами, погибшими во время правления императора Антонина, христианская церковь признала святым обезглавленного в Колизее отрока Потита. Он был родом из Сардинии, сын богатого язычника, гордившегося своим положением, сильным родством и связями. Когда Потиту было тринадцать лет, он случайно нашел христианские писания и, прочитав их, исполнился духовной премудрости и разума и, отправившись тайно от отца к христианам, принял у них святое крещение. Отец Потита, по имени Гилас, питал непримиримую ненависть к христианам, хотя не знал ни их учения, ни образа их жизни; ему было известно только то, что они почти все бедны и что богатые, вступающие в их среду, раздают свое богатство и становятся добровольно такими же бедняками. Императорские эдикты повелевали после казни всякого христианина отбирать его имущество и оставлять семейство в крайней нищете. Можно представить себе ужас, негодование и скорбь Гиласа, когда он случайно узнал, что его любимый тринадцатилетний сын принадлежит к этой всеми гонимой, презираемой и презренной секте. Скорбь его равнялась его гневу и он, не вступая с сыном ни в какие прения, схватил мальчика и запер в отдаленной, маленькой комнате своего дома и произнес только следующие слова:
— Сиди без хлеба, посмотрим, как твой Бог накормит тебя.
Тяжко было Потиту. Он готов был отдать отцу не только земное свое счастие, но и самую жизнь свою; он привык безусловно, с любовию и кротостию повиноваться ему и исполнял это без усилий над собою, ибо крепко любил отца, но считал себя не в праве отдать отцу свою душу. Уверовал он во Христа, душу свою отдал Христу и не мог изменить учению Христову. Не мог он покориться отцу в деле веры и страдал тяжко при мысли, что огорчает столь нежно любимого и чтимого им отца. В молитве, как всякий истинный христианин, искал он прибежища как в минуты счастия, так и в минуты скорби. Он стал на колени, открыл душу свою Богу, вознес ее к Нему и просил утешения.
— Господи, — молил он, — Ты видишь, Великий, сердце мое! Помянув Твою заповедь, я чту отца моего и повинуюсь ему, но Тебя, меня создавшего и пролившего на меня грешного луч Твоей благодати, не могу я отдать ему, не прозревшему, слепому идолопоклоннику. Подай мне силу перенести скорбь мою и тягость моего невольного отцу непослушания. Ты отец мой небесный, я поклоняюсь Тебе и не дерзаю в угоду отца земного отречься от Тебя, Бога истинного, и поклониться кумирам. Вразуми отца моего и пошли мне нести мое иго, — иго мое благо есть, по словам святого Евангелия. Обрати на меня лицо Твое, помилуй меня и подай мне твердость духа.
