— Не могу поклоняться идолам. Я христианин и исповедую единого Бога и Его Сына Христа Спасителя.
— Безумец, — сказал Адриан с неописанным презрением и приказал отдать Плакиду и все его семейство на растерзание зверям.
Плакида и его семейство были заключены в ту самую тюрьму, от которой он по христианскому милосердию избавил взятых им пленных.
Тюрьма эта была высечена в каменной скале, у подножия Капитолия и состояла из двух комнат, сделанных одна над другою. Войти в нее можно было через узкое отверстие, находившееся в потолке. Нижняя, совершенно темная и душная комната была назначена для лиц, приговоренных к смерти. Луч солнца и дыхание чистого воздуха никогда не могли туда проникнуть. Там погибли Югурта, Верцингеторикс, вождь Галлов, Катилина и многие другие. После этих знаменитых лиц язычества в ней же погибали тысячами христиане за веру свою.
На другой день амфитеатр наполнился зрителями, нетерпеливо ожидавшими смерти престарелого, покрытого и сединами, и лаврами Плакиды. Сам император должен был присутствовать в цирке и появился со всею своею свитой. Сенаторы встали и приветствовали его. Приветствовали его и весталки в своих белых туниках и белых покрывалах, венчанные белыми розами. Народ поднялся и вопил: «Великий! Великий! Бессмертный! Богоподобный!» Император вошел держа, в руках скипетр из слоновой кости, на верху которого блистал сделанный из золота орел; раб шел за ним и нес золотую, украшенную драгоценными камнями корону. Лишь только император сел, как раздался звук литавр и труб, возвещавший о начале представлений. На арену попарно вступили гладиаторы, обошли ее вокруг, но народ не хотел смотреть на их битву и громко требовал христиан. Император уступил его желанию и подал знак. Евстафия-Плакиду и его семейство закованных ввели на арену цирка. Им приказали поклониться изваянию Юпитера, стоявшего посреди арены. Они отказались. Гробовое молчание царило в громадном цирке. Евстафий-Плакида и сыновья его стояли недвижимо, не глядели ни на кого, и уста их шептали молитву. Жалость закралась в сердце многих при виде старика-отца и двух красавцев-юношей, сыновей его. Но вот, скрипя на огромных петлях, железные ворота отворились: два льва и четыре другие дикие зверя вторглись на арену. Они бросились к Плакиде: один из львов согнул свою голову и положил ее к ногам Плакиды, а другой спокойно улегся.
— Натравите зверя, — закричал император.
— Натравите зверя, колите его мечом, — завопили сенаторы, красавицы весталки, а за ними и вся толпа народа верхних ярусов цирка.
