– Ну да, слепец, не видящий цветов, тоже утверждает, что их нет в природе. Удивительно, но он по-своему прав, – и брат Пон расхохотался, да так заразительно, что я не смог к нему не присоединиться.
Он велел мне ехать на Наклыа-роад, и я решил, что меня ждет очередная ночь в компании бомжей. Запарковались мы на том же месте, но двинулись вовсе не в сторону пляжа, а обратно к центру города.
– Вот тут нас и приютят сегодня, – заявил монах, когда справа началась высокая ограда вокруг небольшого вата.
Что тут за храм и как он называется, я не знал, хотя сто раз проезжал мимо.
Выглядело святилище обыденно: светло-бежевое здание на возвышении, ведущая к нему широкая лестница, остроконечная крыша, фронтон украшен фресками с Буддой и его сподвижниками в оранжевых рясах, внизу, меж колонн у входа, портрет короля в белой с золотом мантии.
– А нас тут ждут? – спросил я.
– Конечно, – подтвердил брат Пон.
Едва мы ступили на лестницу, как рядом с портретом короля объявился невысокий старый монах, напомнивший мне брата Лоонга, отшельника из джунглей Бирмы, – то же самое морщинистое лицо, безмятежные темные глаза и полное отсутствие зубов.
Увидев брата Пона, монах всплеснул руками и бросился нам навстречу.
Последовал обмен поклонами, в котором я тоже принял участие, после чего нас повели за храм, туда, где под высокими деревьями располагались жилые строения. Рюкзаки мы оставили в спальне для гостей, а затем неожиданно для меня зашагали обратно.
– Что происходит? – шепотом поинтересовался я.
– Наш хозяин увидел, что ты в трудном положении, – отозвался тот столь же тихо. – Решил, что тебе не помешает помощь самого Просветленного, Львиноголосого, Победителя.
У входа в храм мы разулись, и я с опаской вступил под высокие своды.
Откровенно говоря, я даже не мог считать себя буддистом, поскольку не просил убежища в Будде, Дхарме и Сангхе… Да и брат Пон не раз говорил, что ему совершенно не важно, во что я верю, главное – что я думаю и что делаю…
Имею ли я право тут находиться?
Углы и стены прятались во мраке, но золоченую статую Просветленного было видно хорошо. Здесь он представал сидящим, со сложенными на коленях руками, а под высоким постаментом статуи громоздились охапки цветов, меж них терялись фигурки небожителей рангом пониже.
– Садись и обращайся к нему, – велел брат Пон.
– Но я не умею… – растерянно пробормотал я.
– А тут уметь и не надо, – пожилой монах улыбнулся мне и поманил за собой.
Я сделал несколько шагов и уселся на предложенном мне месте, скрестил ноги. Закрыл глаза, ощущая себя самозванцем, чужаком, без спроса, под личиной явившимся туда, куда его не звали.
