Советский человек на протяжении не такой уж долгой истории СССР был погружен не только в «высокую» советскую культуру – симфонии Шостаковича, стихи Маяковского, балет Улановой и т. п., – но и, возможно в большей даже степени, в так называемую блатную, тюремную. «Когда срока огромные брели в этапы длинные». Феноменальных, недосягаемых в человеческой истории показателей численность тюремного населения СССР достигла в последние годы жизни Сталина, 1949–1953 годы: тогда, по данным профессора Земскова, в Союзе сидел примерно каждый 70-й житель страны. Для сравнения, в США на сегодня сидит каждый 140-й, и они занимают первое место в мире по этому показателю.
Однако и в дальнейшем советский строй «пропускал» через тюрьмы и лагеря собственное население весьма интенсивно. Да и сейчас ситуация несильно улучшилась: по количеству заключенных на 100 тысяч населения Россия на втором месте в мире (у нас сейчас сидит каждый двухсотый).
Соответственно, «блатная культура» очень сильно «въелась в кровь» постсоветскому населению, о чем свидетельствует полное господство «радио Шансон» в музыкальном вещании.
Ведь практически в любой семье кто-то сидел или сидит, а если даже нет – «правила поведения на зоне» ребенку непременно расскажут подкованные друзья и подруги.
При этом как-то мало обращается внимания на тот факт, что вообще весь этот «шансон», система тюремных понятий – культура отчетливо гомосексуальная. Просто по определению – так как, по сути, она является выражением образа жизни гомогенного изолированного мужского сообщества.
Не будем здесь вдаваться в социопсихологические описания закрытых тюремных групп, отметим главное: это очень жесткая, ориентированная на власть и подчинение система поведения в обществе, в котором люди лишены очень многого, но особо остро ощущают депривацию[33] в отношении обычного, гетеросексуального секса. Соответственно, секс в таких группах является вытесняемой сверхценностью.
При этом тюремная культура еще и потому так охотно воспринимается российским обывателем, что, как мы уже отмечали в других частях наших записок, российский обыватель «по жизни» несвободен и беззащитен. Поскольку государство обывателю не принадлежит и им не управляется, обыватель в «постсовке» находится в состоянии постоянного стресса, в ощущении опасности. Вокруг слишком много сильных – а обыватель слаб и одинок.
