Вышли, построились, и Романов провел ориентирование на местности: «Вот там север, и если что, нам отходить туда. Потому что в случае неудачи нам придется действовать самим, и никто не скажет, что мы — сотрудники спецподразделения Советского Союза».
Долгие годы жена Зудина не знала подробностей того, как погиб ее муж. От нее скрывали, оберегали, чтобы не шокировать подробностями. От нее и двух дочерей. И только по прошествии многих лет участники событий рассказали о том, что произошло тогда на ближайших подступах к Тадж-Беку. Да простит меня Нина Васильевна, но эта трагическая правда уже не является предметом умолчания.
Вспоминает ветеран Группы «А» КГБ-ФСБ подполковник Сергей Кувылин:
— На маленькой площади перед дворцом наша БМП встала, встали и другие машины. До входа в сам дворец оставалось метров двадцать, но по бортам барабанили пули, как град. Заставить себя вылезти из-под брони, пересилить страх — невозможно. Как вылезти, если фактически в сантиметрах от самого лица впиваются пули?
Когда мы выпрыгнули из БМП, грохот стоял страшный. Трудно было понять, откуда стреляют. Казалось, со всех сторон. Смотрю — Егорыч побежал и залег у какого-то железобетонного постамента. С ним еще кто-то. Огонь открыли. Я перебежкой и к ним, рядышком. Упал и воюю — вначале по подсказке Зудина, а потом и сам определился в целях. Лежим, стреляем, подбадриваем друг друга, а дворец метрах в двадцати от нас. Как уцелели в эти первые минуты, представить трудно. Если глядеть с верхних этажей дворца, то мы были идеальными мишенями.
Кончились патроны, Зудин еще один магазин подбросил. Мы снова стали стрелять по окнам, как вдруг в трех метрах от нас раздался взрыв ручной гранаты. Егорыч за лицо схватился, а из-под пальцев кровь течет, густая, как кисель. Он головой ткнулся и затих. Я крикнул ему: «Егорыч, живой?!» Он не ответил. Здорово ему досталось… В этот момент одна из наших БМП с разбитыми триплексами пошла на нас. Сначала я не придал этому значения, но, опомнившись, понял, что сейчас случится страшное. 14-тонная махина наехала гусеницами на Егорыча и раздавила его. Он страшно кричал и молотил кулаками по асфальту, пока гусеничные траки перемалывали его спину, а потом затих, уткнувшись лицом в землю. Как потом установили медики, у него не выдержало сердце, и он умер от болевого шока.
… Страшная смерть. Но о ней, равно как и о других смертях, нужно знать, чтобы понимать высокую «себестоимость» одержанной в Кабуле победы. Победы… сродни чуду! При имевшемся раскладе сил и средств операция «Шторм-333» походила на авантюру.
