«Как я могла забыть выключить звук?»
Я вырубаю его так быстро, как это возможно, но все же зарабатываю неодобрительные взгляды студентов, спокойно занимающихся за большими дубовыми столами. Перенаправляя маму на голосовую почту, я каким-то образом умудряюсь ей перезвонить. По динамику! Поспешно скидываю, но, конечно же, мама воспринимает это как просьбу перезвонить. Даже вибрация звучит невероятно громко в столь тихом зале. Спускаться по лестнице к главному входу – слишком рискованно, эхо не даст уйти незамеченной. Поэтому я выскальзываю из читального зала и направляюсь в зал с целыми рядами высоких книжных шкафов. Помещение с ковровым покрытием прекрасно поглощает непрерывное жужжание. Здесь никого нет, поэтому я смело отвечаю на звонок.
– Подожди, не вешай трубку, – прошу я.
За все разы, что мне довелось побывать в библиотеке, я никогда не решалась на разговоры по телефону. И хотя лабиринт книжных шкафов свободен от других студентов, я все еще продолжаю отступление.
– Ма! Привет.
– Ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает она.
– Да, все нормально. Я в библиотеке.
– Хорошо. Как день? Ты адаптировалась? Все-таки неделя прошла.
– Уже лучше.
– Ты уверена, детка? Не хочу, чтобы ты переживала.
– Знаю, я немного понервничала из-за переезда, но твоя нескончаемая тревога только усиливает страхи.
– Страхи? Какие? Тебя что-то беспокоит?
– Мама, я не это имела в виду. Мне просто здесь некомфортно. Но уверена, что станет лучше.
– Конечно, родная! Все наладится! Может, ты найдешь себе друга?
– Мам, я единственная, кто приезжает в университет на поезде, а после занятий возвращается домой. Все остальные живут в общежитии. И, если честно, половина этих людей как будто на другом языке разговаривает. Я едва поняла, о чем презентация была.
– Буду молиться, чтобы ты нашла друга. Бог всегда слышит молитвы матери.
– Да, мам, хорошо.
Иногда она похожа на испорченную пластинку, но с ее стороны это очень мило.
– Мне пора. Увидимся вечером.
Я вешаю трубку, прислоняюсь лбом к книжному шкафу и вздыхаю.
– Отлично, теперь мама за меня переживает, – ворчу я вслух. Плохи дела.
– По крайней мере, ты знаешь, в какую сторону смотреть, когда дорогу переходишь. – Голос раздался с другой стороны книжного шкафа.
Он явно комментирует мой разговор с мамой. Я пытаюсь взглянуть на него, но полки так плотно заставлены, что вижу лишь стальную синеву его рубашки.
– А что касается другого языка, – продолжает он, – будь благодарна, что тебя не поймали, когда ты вместо [ziː] произнесла [zed].
