А вот и суп в большой супнице, белое сухое вино. Феликс ломает хлеб и первый кусок — Юлии, она держит его на ладони, точно щедрый дар — так оно отчасти и выходит. Юлия — ходячий мертвец. У Феликса тоже туберкулезный процесс.
Вот она: губы пухлые, навыворот, глаза карие и всегда как бы смеются, но вообще на лице написано удивление, какой-то вопрос, будто она о чем-то всех спрашивает, да вот ответа не получает. Еще у Юлии большие груди, которые покачиваются в такт ее шагам. Их не в силах замаскировать даже свободная синяя блузка, которую носит она. При этом у нее была осиная талия и ладные ноги.
Поразительно, как она вдруг резка в движениях. Ладошка, перевернутая кверху, доверчиво затихает на скатерти среди крошек, когда Феликс ласково гладит ее. «Спать буду, как убитая», — она заглядывает ему в глаза с почтением. Огромная, ослепительная постель. Умереть-уснуть. Такая прохладная ослепительная постель, дальше — обвал, сплошной огонь, разбегающийся по всей коже, Юлины губы в его волосах, на его груди, руки под его спиной, тела познают, понимают друг друга, и легкий стон, и горячее дыхание… Это невозможно. невыносимо. И, наконец, сон-смерть в шепоте последних ласк. И, наконец, сон-смерть… Жизнь для них начиналась в ту пору, которая после ужина.
Ночью повышается температура, учащается пульс, выступает обильный пот: все признаки лихорадочного состояния, пик которого наступает в момент оргазма, после чего падает температура. Столь резкие перепады, особенно по несколько раз за ночь, характерны для болезненного состояния, когда организм борется с инфекцией. Эти резкие скачки из одного состояния в другое, да еще с повторами, укорачивают жизнь. Трудно сказать, на сколько именно. Секс противопоказан туберкулезным больным.
Негативные физиологические последствия половой жизни бледнеют перед ее метафизическими драмами. В сознании активного партнера (пол здесь не принципиален) секс есть кратчайший путь к обладанию. Духовная близость как бы необязательна: все решает плоть. Эта иллюзия обладания любимым существом ведет к его подсознательному порабощению, к особому типу отношений раба и повелителя.
Феликс часто просыпался ночью. «Я в ужас приходил от плача Юлии во сне. Это случалось довольно часто: вдруг она завоет каким-то диким, нечеловечьим голосом, как голодная волчица, переливисто, иногда с какими-нибудь бессмысленными словами. Я просыпался и дрожал от страха. Юлия рассказывала свой сон, который вызывал этот плач, а я долго не мог успокоиться и заснуть.
