маленьком городке Нолинске нельзя было утаить связь с жандармом или исправником, не говоря уже о губернаторе. Женщина, имеющая такие связи не могла пользоваться доверием политических ссыльных. Во-вторых, слишком большой диапазон приемлемости — от ссыльного до губернатора. Тем более, что губернатор находился в Вятке. В третьих, все сведения про Николеву — ошибочные. Автор не имел достаточной информации. А самое главное, я в этом уверена, такая нимфоманка и провокаторша (если бы Николева была таковой), не сумела бы дожить в Советском Союзе до 1957 года. Она бы не пережила Феликса на 31 год, не настолько мягкое у него было сердце.
Я не случайно так подробно остановилась на книге «Красный палач». Относительно этого издания я имею особое мнение. Я изложу его в последующих главах. Я стремлюсь к объективности. Как писал Дзержинский Николевой в письме от 4 января 1899 года: «Читаю «Фауста», хотя не могу как следует понять его: видно надо знать ту историческую эпоху Германии, из которой взят сюжет. «Я тоже стремлюсь понять своего Фауста — Феликса Дзержинского.
«Разве действительно я неравнодушен? Мне хочется видеть ее серьезные, добрые глаза — спорить с ней. Нет, это не то. Как жаль, что она не мужчина. Мы могли бы быть друзьями, и нам жилось бы хорошо. Как в жизни, право, не могу сказать, но здесь в ссылке, мы, поддерживая друг друга, могли бы с огромной пользой прожить это время.
Женщин же я право боюсь. Я нанял квартиру и буду жить с Александром Ивановичем. Положим, внутренне я не желал этого. Вышло, однако, так, что я согласился жить вместе и теперь напопятный идти не могу. Согласился же потому, что не хотел портить хороших отношений с Александром Ивановичем. Мне неловко было отказать и показать, что я эгоист. Как досадно на самого себя за это, но как ни заставляю себя не выставлять себя лучшим, однако всегда как бы невзначай хвалю самого себя». Так писал Дзержинский в своем дневнике в день приезда в Кайгородское.
— Вот и приехали, — говорил Якшин, вылезая из саней у здания кайгородского правления.
Из избы вышли жандарм, сопровождавший их от Нолинска, и кайгородский урядник. Урядник хмуро оглядел ссыльных, и, помусолив карандаш, расписался в книге, протянутой ему жандармом.
Жандарм захлопнул книгу, засунул ее за пазуху и подошел к саням.
— Ну, господа хорошие, скидайте полушубки. Я их обратно в Нолинск повезу, — сказал он.
Якшин начал раздеваться.
— Что вы делаете, Александр Иванович? Мы же замерзнем здесь без полушубков, — возразил Дзержинский. Сам он стоял совершенно спокойно, будто и не слышал, что говорит жандарм.
