Самогонку сначала варили сами, но потом Зенон спохватился: на запах дыма могли налететь отряды, брошенные против бандеровцев. Была дикая сцена в землянке куренного. Гром топал ногами и кричал на доктора Зено-на, что расхряпает на его паршивом носу его смердящие стеклышки, если он будет вмешиваться не в свои дела. Однако кончилось тем, что куренной велел дать по пятьдесят палок здоровым парням, варившим самогон, и после того бунчужному харчевому было велено добывать самогон за деньги. Денег у лесных вояк было до черта, так как ограбили немало сберегательных касс и почтальонов, а тратить эти бумажки в лесу было не на что, разве только накалывать на еловые колючки.
Доктора Кемпера снабжали наилучшим первачом, чтобы заменял он стопроцентный медицинский спирт, и Гром, когда собственные запасы исчерпывались, всегда звал Кемпера к себе с его запасом спиртного.
Пили много и упорно. Воздух в плохо вентилируемой землянке густел, наполнялся табачным чадом, самогонными испарениями, голоса глухо бились под низким потолком, слезились глаза. Падали слова украинские, немецкие, иногда - латынь, которую знали Ярема и Кемпер, а куренной ее никогда не слыхивал и раздражался от самого ее звука.
Напившись до рвоты, куренной снимал с себя френч и сорочку, вертелся в землянке голый до пояса, подставлял свою волосатую грудь то Яреме, то Кемперу, ревел: «Пощекочи! Пощекочи!» Они знали, что с пьяным шутки плохи, царапали ему ногтями под мышками, он подставлял спину, приседал, покрикивал: «Между лопатками! Ниже, ниже!» А то надувал толстое чрево, подставлял Яреме, кричал: «Бей меня по пузу автоматом! Прикладом, отче! Кому говорю!» И Ярема, тоже пьяный и одуревший, хлопал по волосатому животу прикладом автомата, а тому было мало, он рычал: «Сильнее бей, паскудный поп! Сильнее!»
Немец сидел, покуривал, свысока усмехался. Когда куренной налетал и на него, он отстранял его движением руки, говорил спокойно: «Кажется, у меня возникла хорошая идея». Всегда у него возникали идеи, когда ему припекало. Куренной глуповато таращился на Кемпера, а тот подсовывал ему кружку с первачом, приговаривал: «Однако сначала надо выпить, а уж потом к делу».
Так во время одной, пьянки он выдвинул идею «часа сексуальной гигиены» для вояк. Была уже зима. Гринь истопил печку дубовыми дровами, куренной бормотал: «Час… гигиены… час… ги-ги-ги…» А потом вдруг протрезвел, замолотил кулаком по столу, крикнул: «А что! И устроим! Все для моих верных боевых побратимов! Все!» Кемпер уже не рад был своей идее, попытался было отсоветовать куренному, но тот уперся на своем и упрямо повторял: «Устроим! И не откладывая! Сегодня ночью! Сейчас!»
