- Прощаюсь с Собакией, - выпалил Чайка.
- Кто позволил?
Есть вопросы, на которые не найдет ответа сам президент Академии наук. Сержант, который попался Чайке, принадлежал к категории людей, которые умеют задавать такие вопросы. Чайка надеялся, что тот зацепится за выдуманное им слово Собакия, и тогда ему амба, так как из терминологических дебрей он не выпутается. Вместо того - «Кто позволил?».
- Я сам, - сказал Чайка.
- Ага, самовольно? Так.
Сержант снова зашагал вокруг Чайки, и тот отогнал от себя страх. Если бы на день-два пораньше - сержант бы придумал ему наказание, но сегодня, когда еще до вечера Чайка полетит отсюда…
- Я могу помочь вам остаться тут еще на некоторое время, - словно отгадав мысли Чайки, угрожающе промолвил сержант.
- О, это было бы чудесно! - вздохнул Чайка. - Вы даже не представляете, как я люблю собачек.
- Так, может, выпустить к вам какую-нибудь из них? - предложил сержант, входя в игру.
- Но я не уверен, что они меня тоже любят! - испуганно воскликнул Чайка.
- А ну,- крикнул сержант. - Крью-угом! И марш отсюда!
Чайка заработал ногами с такой быстротой, что сержант мог сразу заподозрить его в трусливом бегстве. Возле канцелярии его встретили завидующие хлопцы.
- Чайка! - кричали они еще издали. - Где тебя носит? Тебя вызвали почти первым! Тебе повезло! Посылают на самую дучшую заставу, к капитану Шепоту.
- Свет переворачивается, - пошутил- Чайка, - свет сошел с ума! Ибо во-первых, я встретил сержанта остроумнее и ехиднее, чем я, а во-вторых, мое «Ч» выскочило перед всеми «А» и «Б». А в-третьих, как тут разобрать, что во-первых, а что во-вторых?
Мягко зыбятся зеленые горы. Вверху - раздолье, широкий простор, полно голубого неба, а внизу горы сдвинулись, оставцв только узенький глубокий ров-каньон. Шоссе - на самом дне каньона, прорезанного в теле гор работящим потоком за долгие тысячелетия. Тихо гудит двигатель газика, тихо плещет поток, одолевая форельи каменные порожки, заботливо выложенные чьими-то руками. Шоссе тщательно повторяет все извилины потока, горы лежат по обе стороны, спокойные, затененные буковыми лесами, какие-то словно бы даже сочные от буйной зелени.
- Сюда мы пустим иностранных туристов, чтобы знали они всю привлекательность нашей земли, - продолжает мистифицировать Чайка и подмаргивает двум своим товарищам, с которыми едет на заставу капитана Шепота.
Старшина Буряченко играет желваками. Он сидит впереди, возле водителя ефрейтора Миколы, не оглядывается, молчит пока что, но Чайка видит левую щеку старшины, видит, как под загорелой кожей его перекатываются шарики раздражения, ему нравится дразнить старшину, и он продолжает свое.
