- Мы там с майором Гуровым ведем раскопки, - усмехаясь, промолвил полковник. - Да ты не смотри такими глазами! Ты думаешь, какие раскопки? Археологические-вот какие! Древнее славянское поселение там было… Одни черепки чего стоят! И сколько! Как будто они нарочно сидели и толкли те черепки, чтобы дать нам через тысячу лет материал для науки. Увлекаюсь археологией, - вздохнул он с какой-то снисходительностью по собственному адресу. - Видно, старею. Майор Гуров, начальник той заставы, - тоже. У нас в отряде многие офицеры стали гуманитариями. То филологи, то историки, то экономисты, а то еще археологи. Да и грех бы не стать: три университета в этих краях имеем. Учись! А гуманитарные науки, как говорит наш начальник политотдела, делают человека благороднее. Ты как, капитан? Увлекаешься чем-нибудь вне службы?
- Видите ли, товарищ полковник, - замялся Шепот. - Я ведь служил…
- Знаю, знаю… На Курилах и Чукотке, ордена зарабатывал… Сколько лет там пробыл?
- Да… в общем около семи.
- Понравилось? Или, может, трагедии какие-то, а? Трагедии наш брат пытается заглушить расстоянием. А оно не помогает. Расстояний для души нет… Ну, что ж, понимаю, понимаю… Там университетов немного меньше, чем у нас. Гуманитариев тоже, наверное, меньше. Был и я когда-то в тех краях, там преимущественно на радио налегаешь. Концерты всякие, классическая музыка… Как ты к музыке, капитан? Положительно?
- Конечно, товарищ полковник. Кто же музыку…
- А к пению? Любишь, когда поют? А? Особенно - женщины? Ну, пойдем, покажешь заставу. А то келью твою я уже рассмотрел, тут веселого мало. Ты что - тут и живешь?
- Так точно.
- Постновато, постновато. Ну, показывай… Они вышли во двор, капитан стал что-то показывать полковнику, но тот остановил его:
- Это я знаю… Ты вот что, капитан… Вон там стоит мой газик, так ты пойди и открой в нем дверцу. Понятно?…
- Так точно, - ответил капитан, хотя ничего не понимал.
- Ну вот. Выполняйте! - неожиданно перешел на официальный тон полковник.
Шепот козырнул и быстро пошел к машине.
Старался сбросить с себя скованность, но знал, что не сможет от нее так скоро избавиться. Это повторялось всякий раз, когда знакомился с новыми людьми, особенно же со своими командирами, пока не узнавал их как следует и не прокладывались, кроме официальных отношений, еще и иные мостки взаимопонимания - душевные, чисто человеческие, товарищеские. Со временем такая душевная близость должна была сложиться непременно - это Шепот знал по опыту, он легко сходился с людьми, несколько суховатый на первый взгляд и педантичный, он отпугивал от себя лишь людей поверхностных, неглубоких, которыми, собственно, и сам никогда не-интересовал ся. Он придерживался принципа (а еще правильнее было бы сказать, что тот принцип выработался у Шепота сам по себе, как следствие его жизненного поведения), что лучше сразу отогнать от себя десяток ограниченных глупцов, чем дать им окружить себя и не пропускать потом к себе интересных людей.
