Шепот | страница 143
Потом, отвязанного, хотя еще спутанного веревками, Ярему потащили к машине, но на полдороге капитан крикнул им, чтобы они бросили арестованного в его джип, солдаты выполнили приказ, Хепси тихонько вырулил на шоссе и помчал домой.
Никто не мог обвинить его в попытке использовать смерть майора Кларка в своих интересах. Напротив, каждый бы сказал, что он имеет намерение достойно почтить память своего шефа. Правда, даже самому капитану еще не до конца были ясны его собственные намерения, но это уж было делом времени. Главное он сделал.
Как хорошо, что в каждой немецкой вилле есть отличный подвал. Целые залы из дикого камня. Немки сберегают там тысячи банок с домашним консервированием, а самоуверенные бюргеры считают, что в таких погребах можно законсервировать и навеки сберечь даже самое историю.
Хепси бросил своего пленника в погреб; велел солдатам охраны выйти, стоял над лежащим на каменном полу Яремой, освещенным яркой электрической лампочкой. Ждал пустого ужаса в глазах заключенного, но не увидел в них ничего, кроме тупого равнодушия. Восточный фанатизм, мистицизм, тысячелетия загадочной истории скрывались в черных глазах за упругими створками век.
«О кей! - подумал Хепси. - О кей, о кей, о кей!.,»
Единственное словосочетание прыгало в его голове, как воробей на ветке дерева: «О кей!»
Как часто все начинается с маленького, совсем будничного и простого словечка!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
3десь даже облака не проходят бесследно. Они наплывают с Венгерской равнины, из-под самого Дуная, белые и легкие, как детские сны, свободные в своем полете, а здесь сгущаются, мохнатеют, темнеют и хмурятся. Отяжелевшие и неуклюжие, они задевают за горные вершины, отчаянно цепляются за острия гордых елей и гудящие шатры буков и выливают на землю целые потопы. Черные дождевые воды с глухим шумом падают на листву деревьев, в тысячеволновом плеске катятся по крутым склонам, до краев наполняют тесные русла горных ручейков, и ручейки превращаются в дикие ревущие реки, в осатаневшие дунаи, и уносят желто-красную землю, птичьи гнезда, звериные логова, взбивают обломками деревьев бешеную белую пену, в торопливом клокотании катят камни и ужасающе ухают в бездонные пропасти.
Ласковая вода мгновенно приобретает такую железную силу и мощь, что ломает самые толстые деревья и разрывает крепчайший камень. И горная страна превращается в груду развалин там, где промчались мутные потоки, сброшенные чреватыми тучами.
