— Что у нас на завтрак? — спросил я, входя на кухню.
— Глазунья с жабьей колбаской и чай с бисквитным пирожным, — торжественно объявил кореец, давно изучивший мои гастрономические предпочтения.
Тогда почему мне в голову пришел образ сыра?
Быстро осмотревшись, я увидел в углу кухни спрятавшегося Чучу.
— Кто пустил эту облезлую крысу в купол? Кому начислить штрафные баллы?
Услышав этот вопрос, всадник дестриэ натянул волосы-поводья и направил своего ретивого коня в коридор, чтобы побыстрее спрятаться в своей комнате.
— Детский сад, совмещенный с дурдомом… — проворчал я и опять увидел образ большой головки сыра. — Уймись, Чуча!
Корейская чета продолжила что-то нарезать, пряча улыбки.
— Тетушка Пин, дайте ему граммов сто сыра. Будем справедливы — он заработал, хотя и сожрал бабочку стоимостью семьсот червонцев.
— Семьсот? — замерла кореянка.
Она посмотрела на сыр в своей руке, затем на враз поскучневшего Чучу.
Не факт, что зверек понял наш разговор, но перемену в настроении женщины наверняка почуял.
— Но при этом помог заработать две тысячи.
— Семьсот червонцев… — как заведенная повторила тетушка Пин, продолжая сверлить взглядом Чучу.
В этой семейной паре острыми приступами меркантильности страдала в основном жена. Так что дядюшке Чхану пришлось отбирать у супруги сыр и отдавать тахруну.
Все, эмоциональная накачка спала, и привычная станционная жизнь вернулась к естественному состоянию.
Завтракать в шляпе было некультурно, так что еще раз проверив эмоциональный фон окружающих и состояние менгиров, я положил головной убор на стол. Откровенного негатива нет ни у кого, и только дед Анджей странно притих, но лезть в душу поляка с расспросами я не собирался. Мы уже давно договорились, что если появляются какие-то претензии к соратникам, то они тотчас выкладываются на сукно. А личная меланхолия касается только ее носителя.
Завершив завтрак, я привычно влился в рутинное течение жизни нашей маленькой общины. По случаю отсутствия Гены занятий с оружием не предвиделось, так что я запустил новый фильм из последнего поступления с Земли и постарался расслабиться.
Увы, заряда благодушия и веселого настроение хватило ненадолго — только до вечера. И причиной тому стало возвращение моего лучшего друга Баламута. Дело в том, что ближайший соратник вернулся из своего очередного путешествия в баронство — как мы привыкли называть удел боярина Майера, предпочитавшего называться бароном. Кстати, ни барона, ни его удела я до сих пор так и не видел, а вот Гену там знают как лихого гуляку и даже сводника.
