— Больше века я хотела его убить. Это мой шанс вернуть свою силу и отомстить. И спасти мир. Как сказала Бейра. Это моя судьба, и я никогда в жизни не испытывала ничего столь сильного.
Как только эти слова слетели с моих губ, влетел ещё один ворон с клочком бумаги в клюве. Я протянула дрожащую руку, и ворон уронил бумагу. Та приземлилась мне на ладонь.
«Уходи сейчас же, или познаешь мой гнев, Аэнор. Я не терпеливый мужчина».
Лир вырвал лист у меня из рук.
— Он ощутит мой гнев, когда я оторву голову его водителя от тела.
— Я не думаю, что это что-то даст. Сомневаюсь, что дьяволу есть дело до его водителя.
Я уже собиралась вернуться в свою комнату за вещами, когда на меня обрушился гнев Салема.
Всё началось со звука, похожего на барабанный бой в моей голове. Глубокий, медленный ритм пульсировал в моей крови, эхом отражаясь от каменных стен пещеры.
Тёмное сердцебиение и голос из самых древних частей моего мозга — приказ первобытного бога.
«Возьми бутылку вина. Разбей её».
Мои собственные мысли взбунтовались. Это не было похоже на чары Мелисанды. Я всё ещё осознавала происходящее, всё ещё пыталась сопротивляться. И тем не менее, я обнаружила, что отстраняюсь от Лира и поворачиваюсь, чтобы схватить бутылку вина с середины стола. Я с силой ударила ею о деревянную столешницу, разбив дно и оставив зазубренные края стекла.
Паника заполнила мои лёгкие.
«Прижми осколки к своему запястью».
Даже когда мой собственный разум закричал, я почувствовала, что прижимаю обломанный край к запястью…
Лир схватил меня за руки и развёл их в разные стороны. Он сжал моё запястье так сильно, что разбитая бутылка упала на пол, разлетевшись вдребезги, затем он притянул меня ближе к себе, оттаскивая от стола, от бутылки вина. Впервые за много дней я оказалась в крепких объятиях.
Но я не чувствовала от него никакого тепла. Я чувствовала только, что Салем наблюдает за мной, ожидая, выполню ли я его приказ. Похоже, ему даже не нужно находиться здесь, чтобы контролировать меня.
— Ты ещё не готова идти, — рявкнул Лир.
— У меня явно нет выбора, — и я хотела уйти. Как будто последние сто сорок лет вдруг кристаллизовались в одну цель: убить моего врага.
Я попыталась вырваться из его крепких объятий, но Лир вдруг не пожелал меня отпускать. Он крепко стиснул мою руку, затем поднял ошейник перед моим лицом. Тот сверкал бледно-голубым светом.
— Отпусти меня, — прорычала я.
— И позволить тебе быть игрушкой Салема?
Я ощетинилась при слове «игрушка».
