Женщина лежала неподвижно с закрытыми глазами. Реваев бросил быстрый взгляд на стойку капельницы с физраствором, затем посмотрел на кардиомонитор.
— Вы ведь не спите, Ольга Владимировна?
Женщина открыла, точнее, попыталась открыть заплывшие, словно искусанные пчелами, веки. В образовавшихся узких щелочках блеснули зрачки.
— Скажите, вы видели напавшего на вас человека? Или хотя бы кивните.
Женщина по-прежнему лежала неподвижно, словно не слышала заданный ей вопрос, однако кардиомонитор начал попискивать чуть чаще. Наконец она еле заметно дернула голову в сторону. Очевидно, это означало «нет».
— Вы хотя бы что-то помните?
Голова еще раз дернулась в ту же сторону. Щелки глаз заблестели сильнее от выступивших на них слез.
— Вы неправильно делаете, надо не так, — вмешался стоящий рядом заведующий отделением.
— Возможно, — удивленно пробормотал Реваев, — а как надо?
— А вы капельницу у нее из вены выдерните, а еще лучше вдарьте ей по голове чем-нибудь тяжелым, глядишь, она и вспомнит. Может, она после этого и говорить даже сможет. Если не помрет только. Но это же вам не важно. — На лице немолодого врача выступили красные пятна. — Вы сюда что, добить ее пришли? Вам надо галочку поставить, опросить потерпевшую? Ну так считайте, вы это сделали. Не думаю, что вам есть смысл еще здесь задерживаться.
— Вы очень убедительны.
Выйдя в больничный коридор, полковник обернулся к заведующему отделением:
— Поймите, Павел Григорьевич, вы боретесь за жизнь этой женщины, а я за жизнь ее сына.
— А я понимаю, — кивнул врач, — но, спасая сына, мать убивать не следует.
— Ну да, — вновь согласился Реваев, — я вам скажу откровенно, шансов, что она что-то видела, очень мало. Почти нет. И тем не менее. Если она хоть чем-то может помочь, мы этот шанс упускать тоже не можем. Поэтому я прошу вас, как только Беглова будет в состоянии говорить, хотя бы пару минут, хотя бы минуту, — дайте мне знать. — Он протянул доктору визитку. — Звоните в любое время. Круглосуточно.
— Хорошо. — Заведующий отделением взглянул на визитку, на его лице отразилось удивление. — Удачи вам!
— Вам тоже, — обернулся уже отошедший на несколько шагов полковник. — Кстати, а муж Бегловой разве не здесь?
— Вы знаете, мы его еле выпроводили примерно час назад. Он всю ночь просидел в коридоре на лавочке. Я кое-как смог уговорить его поехать домой хоть немного поспать.
— Это правильно, — кивнул Реваев, — только, Павел Григорьевич, когда ваша пациентка придет в себя, первым с ней должен поговорить я, а не ее супруг. Даже если он вновь будет сидеть в коридоре. Кто знает, хватит ли сил у нее на вторую беседу.
