Поручик кивнул головой в знак согласия и первым ввел лошадь в позолоченную солнцем воду. Над их головами то и дело проносились ласточки. Фабрика молчала. Во дворе было тихо, пусто. Какой-то человек копался в развалинах, выбирая целые кирпичи. Увидев всадников, он вытер руки о штаны, подошел к ним, проводил в контору.
Владелец фабрики Илия Хаджиславчев поднялся им навстречу.
— Эге-ге! — воскликнул он, приглаживая усы и растерянно глядя на генерала. — Никак ты, Иван? Каким это ветром тебя занесло в такую-то пору?.. Ну, а ты чего рот разинул? — прикрикнул он на работника. — Отведи лошадей на конюшню. Нет, лучше попаси их на луговине. Какими судьбами? Каков молодец? — обратился Хаджиславчев к сидящему за столом гостю.
— Приехал своих проведать да вот решил и к вам заглянуть, — сказал генерал и протянул руку человеку, поднявшемуся из-за стола. — Господин Горбанов, если не ошибаюсь? Да, я вас знаю. И вы, выходит, покинули столицу ради Велико-Тырново.
— Я здесь уже два дня. Нынче вечером или завтра утром намереваюсь уехать, господин генерал.
Моско Горбанов был известный адвокат, депутат Народного собрания от фракции умеренных — сторонников бывшего премьер-министра Ивана Гешева. Он стоял перед генералом стройный, элегантный, не по возрасту седой.
— Посмотрим, что скажут на этот счет женщины. Думаю, двор и без вас обойдется.
— Двор, разумеется, обойдется и без нас, господин Хаджиславчев, нас интересует не царь, а государство, — сказал Горбанов, подождав, пока генерал сядет.
Владелец фабрики все еще стоял, постукивая тростью.
— Куда это все подевались? — бормотал он, оглядываясь по сторонам. — Славчо! — громко позвал он сына. — Иди-ка сюда!
Младший Хаджиславчев в сшитой на заказ военной форме, в хромовых сапогах щелкнул каблуками и представился начальству. (Поручика Михайлова он знал, а генерала видел впервые).
— Пойди, скажи матери, что у нас гости, — велел ему отец.
Слави Хаджиславчев неуклюже зашагал к палатке.
— Видишь, генерал, какая беда на нас свалилась? Нет больше нашего красивого Тырнова. Кончено с нами, — сказал старший Хаджиславчев и сел, видно, устав от долгого топтания на месте (он был без ноги, на протезе). — Фабрика… сам видишь, что с ней! Дом тоже пострадал, мои в палатке спят. Я-то не боюсь, сплю в доме. Чему быть, тому не миновать. Ну да хватит об этом… Лучше расскажи нам про большую политику. До нас доходят кое-какие вести, да вот теперь это землетрясение всех совсем с ума свело…
