За бай Янко пришел посыльный. Загорелась пекарня на Самоводском рынке. Люди испугались, как бы пламя не перекинулось в город, но, увидев пожарную команду, успокоились.
Хуже всего обстояло дело с продовольствием. По центральной железной дороге поезда шли только до Горна-Оряховицы. Глыбы скал перегородили железную дорогу в Устье, так что поездов со стороны Балканского хребта ждать не приходилось. Вокзал был разрушен. Неизвестно, не обвалились ли туннели под городом и под лесом, в каком состоянии железные мосты, Стамболов мост. Никто не решался ходить по ним.
Город был оторван от мира.
На Марином поле построили бараки под учреждения. Заработали почта, Народный и Земледельческий банки. Одно за другим открывали двери и другие учреждения, хотя в них сидело пока по два-три человека. В сквер перед домом городской управы вынесли столы, городской голова Станчо Крыстев стал издавать распоряжения. Были созданы команды, которые расчищали улицы, чинили водопровод, приводили в порядок пекарни. Сначала с опаской, а потом все смелее торговцы начали открывать лавки, люди собирали все, что уцелело после землетрясения, и продавали прямо на тротуарах. Крестьянки приносили корзины с овощами, котелки с кислым и свежим молоком. Жизнь в городе постепенно налаживалась.
На пятый день после землетрясения настал небывалый зной. Небо заволокло сизой пеленой. Дышать было нечем, жара стояла и на виноградниках, и в лесу. Высунув языки, собаки прятались в кустах и буйных зарослях полыни. Солнце стояло в зените, словно раскаленный шар, — оно не светило, а жгло. Потом вдруг над Зеленкой появились лохматые шапки черных туч, изредка угрожающе сверкали молнии. Огненный меч, пронзив горизонт, с оглушительным треском обрушился в Янтру. Потемнело. Тучи вступили в единоборство, загремели, затрещали, проливая на землю потоки воды, роняя крупные, с яйцо, градины. Налетел ураган. Разбушевавшись, он вихрем понесся по изрытым улицам, вдребезги разбивая уцелевшие окна, ломая ставни, вырывая с корнем деревья. В воздухе носились доски, жестянки, бумага, солома. Тырновцы бежали куда глаза глядят, в исступлении кричали: «Погибаем… Конец Тырнову!..» Это, пожалуй, было пострашнее землетрясения.
Ураган промчался над Мариным полем и смел наскоро построенные бараки. Хлынул дождь. В садах зажурчали ручьи, по улицам потекли реки. Промокшие до костей, люди жались поближе друг к другу, толпились возле сорванных навесов и палаток. Беспомощные, онемевшие от страха и ужаса, они не могли ни кричать, ни взывать к богу.
