У Бабукчиевых, во всей слободе и во всем городе наступила тишина.
Печка потухла. Бабушка Зефира подложила в нее бумаги, щепок и пошла за сухими дровами. Пес будто только этого и ждал. Он дергал бабушку за юбку, словно хотел что-то сказать. «Да не путайся ты под ногами… Упаду еще, будь ты неладен! Ночью вон кошки опрокинули горшок с белой геранью, а ты где был?» — отчитала она пса. Сегодня, показалось ей, все идет кувырком.
Тырновцы жили одной-единственной мыслью — как получше встретить героев Адрианополя. К станции покатили коляски, военные повозки, застланные рогожами или полстью из козьей шерсти. Туда потянулись мужчины и женщины в надежде увидеть близких. В школах кончилась третья перемена. Тщетно надрывались звонки — ученики их не слышали. Они толпились перед входом в гимназию, поднимались на ступеньки лестницы, выбегали на дорогу, чтобы первыми увидеть раненых. Дежурные учителя и школьные надзиратели охрипли, пытаясь загнать школьников в классы. Занятия давно должны были начаться. Наконец со стороны клуба-читальни «Надежда» послышался стук колес и топот копыт. Гимназисты выстроились вдоль каменных оград, к их длинной, примолкшей шеренге присоединились и учителя. Первыми прибыли гарнизонная коляска и коляска околийского начальника. На площадку перед гимназией, поддерживаемые встречающими, вышли раненые офицеры: у кого на глазах повязка, у кого рука в гипсе, шинели застегнуты на верхнюю пуговицу. К повозкам с тяжелоранеными спешили санитары с носилками.
Шел двенадцатый час. Классный руководитель положил журнал и часы на кафедру, как делал всегда перед началом опроса. Вдруг послышался необычный, зловещий гул, от сильного толчка задрожало все здание школы. Ученики повскакивали с мест, громко закричали. Учитель бросился к кафедре, убрал часы. Последовал второй, еще более сильный толчок — наружная стена обрушилась, учителя вместе с кафедрой швырнуло на улицу. Из пролома в потолке на обезумевших от страха ребят посыпалась черепица, они бросились к двери, но их настиг новый толчок, сопровождающийся адским грохотом. Старая постройка накренилась и рухнула. Пол в конце классной комнаты провалился, задние парты исчезли в провале. Столпившись в дверях, ребята что-то кричали, громко плакали. Некоторые попрятались под парты. Кое у кого руки были в крови, отовсюду слышались жалобные стоны. Ради с большим трудом пробрался в коридор и выскочил на улицу. Он остановился, ощупал ушибленные ноги, протер глаза, слезящиеся от известковой пыли, и побежал вслед за товарищами к зданию мужской гимназии. Но гимназии не было видно. В клубах пыли можно было различить лишь развороченные стены да торчащие железные балки. Главный вход был завален обломками стен, они мешали выбраться наружу раненым, доставленным сюда каких-нибудь полчаса назад.
