Маро следовало бы родиться мужчиной. Она была не по-женски крупна, голос гулкий, как эхо в горах, шаг длиной в сажень, а взгляд такой хмурый, будто она ни разу не улыбнулась со дня рождения. Ласкового слова от нее никто никогда не слыхал… Самым отчаянным из мальчишек удавалось иногда забраться на тутовник. Они надеялись, что хозяйки нет поблизости, но Маро появлялась, будто из-под земли. Никогда никого не ругала и поймать не старалась, но второй раз лезть на это дерево никому уже не хотелось…
Во дворе стоял стог сена. Как поставил его сын Маро, работавший чабаном, так он и стоял.
Кайти и Серафима залезли в сено, разгребли, растолкали его — получилось гнездо, в котором можно было даже сидеть. Девочке казалось, что шорох сена покрывает даже шум быстрого Ирафа, и она спросила:
— Ее, правда, нет дома?
— А ты не видела, какой замок висит на двери?
— А если она в саду?
— Не бойся, — улыбнулся Кайти, — она на мельницу поехала, повезла пшеницу молоть.
Наверное, солнечные лучи тоже прятались в сене — так душно было в стогу. А запах мяты казался таким сладким, таким пьянящим…
Когда Серафима поверила наконец, что Маро нет дома и ничто не угрожает им, послышались крики ребят:
— Кайти! Серафима! Вы-хо-ди-те! Больше не иг-рае-е-ем!
Кричали по одному, кричали хором. Крики становились все тише и тише. Наверное, ребята устали ждать их и ушли. В стогу было так тепло и тихо, как в сказочном доме. И Серафима уснула, опустив голову на плечо Кайти…
Враг сбросил бомбу на сладкий сон ребенка.
Серафима почувствовала, как закачалась земля. На голову посыпались комья, в глазах потемнело.
— Господи, помоги… Обрати его в прах. Пусть падет он на землю…
Должна была сверкнуть искра надежды, не мог же этот самолет творить зло безнаказанно.
Госка, стоя на коленях, истово молилась. Где она только брала слова для своей молитвы?
Опять содрогнулась земля. На этот раз бомба упала где-то совсем близко. Может, погас чей-то соседский очаг? Средь бела дня закатилось чье-то солнце…
Серафима думала, что Госка заплачет, запричитает, но мать снова была спокойна и молчалива.
— Они будто целились прямо в дом Маро, — сказала девушка.
— Зачем себя пугаешь? — пожала плечами Госка. — Упала, наверное, где-нибудь в саду или в огороде.
— Осколки ее далеко разлетаются, а Маро, может быть, не успела добежать до окопа…
Мать резко оборвала ее:
— Тебе что, больше не о чем думать?! Те, у кого пища пропиталась пороховой гарью, кому и во сне слышится только свист пуль, разве им лучше?
