Город хорошо заботился о ста тысячах своих подопечных, обеспечивая их всем, что только могло им понадобиться. Основным занятием колонистов была добыча и переработка болотного торфа – он обладал какими-то сильными противораковыми свойствами. Болдуина все это не интересовало. Он редко посещал Авалон, ощущая свою инаковость и слегка стыдясь своего низкого занятия. А со временем превратился в отшельника. От отца его отличала болезненная ненависть к алкоголю. Весь свой двухнедельный паек он ритуально выливал в сток для нечистот. Избавлялся таким образом от родимых пятен отцовского наследия. И приговаривал при этом:
– Должен же я чем-то отличаться от своего старика…
Из воспоминаний его вырвал громкий свист.
На площадку перед домом в фиолетовом закатном свете садился ховеркрафт на воздушной подушке. Весь из себя черный, а на бортах таинственные готические письмена. Его вид всегда приводил Болдуина в почтительный трепет, который тут же исчез, когда на борту включился прожектор и обвел ярким световым лучом окна барака. Болдуин не жаловал водителей катафалка. Как и они его.
В помещение вошел пилот.
– Три штуки, могильщик. Ставь подпись.
Пилот вручил Болдуину пластину формуляра, сплюнул и небрежно почесал гладко выбритую щеку. Болд знал, что в глазах пилота он выглядит как осклизлый василиск. Водитель катафалка никогда не глядел ему в глаза, как будто боялся, что могильщик плюнет в него ядом.
– И вам добрый день, – ответил Кёртис и не спеша оставил отпечаток пальца в трех белых инфоокошках. – Завтра тоже вы прилетите?
На лице пилота возникла гримаса облегчения.
– Нет, – прошипел он. – Мой андроид.
– Не желаете ли слегка передохнуть, я охотно заварю вам чая? – продолжал дразнить водителя Болдуин.
– В другой раз, могильщик.
– У меня есть светящаяся выпечка из спор грибницы.
– Нет-нет!..
– А может, вы согласитесь на пару со мной выкопать новую могилу, дружище? Тоже нет?
Пилот не смог даже удивиться. Попросту убежал, бормоча под нос проклятья.
Вошел Шарк.
Они молча глядели, как черный катафалк поднимается в воздух и исчезает в стене фиолетового дождя.
– Он обозвал меня «жестяным недоумком» и пнул, – наябедничал андроид. – Я подам на него жалобу в свой профсоюз. А вы его хорошо уели, господин Кёртис.
– Все люди одинаковы, и этот – не худший из них. Просто город сошел с ума, Шарки.
И бросив еще один взгляд в зеркало, добавил:
– Ну что – идем к ним.
3
Они стояли рядом – двое мужчин и одна женщина.
Все нагие. Глядя на их спокойные лица, трудно было поверить, что они мертвы. Идеально спроектированные черты лица подчеркивали красоту женщины. На вид ей было не больше сорока. По крайней мере, если судить по коже.
