Единственной возможностью защитить себя было нарушение эмбарго – незаконное приобретение оружия и тайная его доставка.
Несколькими днями ранее я доил коров в кибуце, теперь же для меня наступал один из самых драматичных периодов жизни. Мне предстояло установить дружеские контакты с торговцами оружием и партнерские отношения с контрабандистами. Меня ждали секретные миссии, использование поддельных паспортов, работа в тени – все во имя закупки как можно большего объема вооружения и боеприпасов. Со временем я приобрел опыт и знания как об оружии, так и о каналах его приобретения. Я узнал о дефектах конкретного типа винтовок, об объемах топлива для прохода военного корабля через Атлантику. Стал хорошо разбираться в причудливом балансе почтительности и настойчивости, необходимом для того, чтобы добиться своевременной доставки лучшей техники. Но в начале пути все, что я знал, – это невероятная важность моей задачи и предельная ограниченность во времени на ее решение. Мне было очень интересно узнавать о разнообразных технических деталях, но у меня не было вопросов, почему я все это делал: решение пришло сразу, без раздумий.
Лишь одна страна согласилась направить нам оружие напрямую – Чехословакия. Другие советские сателлиты, находившиеся за «железным занавесом», присоединились к бойкоту, но Сталин увидел в западном эмбарго некий шанс, полагая, что демонстрация поддержки может приблизить нашу молодую социалистическую страну к его коммунистической империи. И поэтому он позволил чехам снабжать нас оружием, в котором мы отчаянно нуждались. Все происходившее было невероятно символично: большинство присланного вооружения изготавливалось на объектах, возведенных нацистами на оккупированной чешской территории. То самое оружие, которое когда-то использовалось против нас, теперь послужит нашей защите.
За шесть месяцев после прибытия в штаб-квартиру «Хаганы» я помог собрать невероятный запас оружия – и как раз вовремя. В последнюю неделю ноября 1947 г. двухмесячные дебаты в Генеральной Ассамблее ООН по резолюции № 181[39] достигли апогея. Принятие резолюции положило бы конец Британскому мандату и разделило Палестину на два государства – арабское и еврейское, что привело бы к провозглашению нашей независимости и, вероятно, к вооруженному конфликту. Но никто из нас – ни внутри правительства, ни за его пределами – не знал соотношения сил в ООН. Для принятия резолюции требовалось большинство в две трети голосов стран – членов ООН (задача, больше напоминавшая быстрый подъем на скалу без страховки, чем размеренное восхождение). Двадцать шестого ноября мы слушали дебаты по радио, ловили слова представителей разных наций, выступавших один за другим и державших в руках нашу судьбу.
